Тайна пропавшей рукописи

Никто больше не будет врываться в ее спальню без стука, никто не будет обращаться к ней «Бэт», ни одному мужчине она не позволит себя обнять. Почему ей не подали знак, не дали почувствовать, что после того обеда она не увидит его никогда? Она была бы ласковее, нежнее. Она бы сказала ему то, что должна была сказать давно, но никак не решалась. Почему к этой новости она оказалась так не готова?

Елизавета целыми днями теперь лежала в кровати или заново просматривала свою шкатулку. Ей не хотелось есть, не хотелось никого видеть. Она забыла, кто она и зачем пришла в этот мир, потому что оставаться в нем более не имело смысла…

Дверь оставалась заперта несколько дней. Сесил время от времени подходил к покоям королевы и настойчиво стучал в дверь. Елизавета не открывала. Она продолжала разговаривать с Робертом, перечитывала его письма, свои стихи, посвященные ему, смотрела на маленький портрет графа, хранившийся в ее медальоне.

– Ломайте дверь, – наконец решился Сесил. – Мы не имеем права оставить Англию без королевы. Это мой приказ.

– Простите, Ваше Величество, – произнес он, когда дверь открылась.

– Вы все сделали верно, граф, – еле слышно произнесла Елизавета. – Англия не должна страдать из-за смерти одного из моих подданных, – она встала с кровати и, с трудом передвигая ноги, подошла к окну.

Ей всегда нравился этот вид: неспешные воды Темзы, лодки, огромные парки, раскинувшиеся по обоим берегам. Теперь все потеряло для нее привлекательность. Она провела рукой по стеклу, словно пытаясь стереть с него горькие воспоминания.

– Мне необходимо одеться, – сказала она, не оборачиваясь.

Сесил поклонился и вышел из комнаты. Он свое дело сделал. Королева возвратилась на трон.

– Моя опора – страна, которую я подняла с колен, – бормотала Елизавета, как в бреду, оставшись одна. – О чем мне плакать? О несбывшейся любви? Любовь трагична. Чем меньше любишь, тем спокойней на душе, – она снова открыла шкатулку.

Глава 2. Меж двух огней. 1592 год

Весной в театре стояла суматоха. То говорили, что их к себе во дворец вызывает сама королева, то вдруг выяснялось, что королева приедет в театр собственной персоной, потому как взяла в привычку лично осматривать Лондонские театры. Потом на спектакль неожиданно приходил кто-нибудь из приближенных королевы, а от нее ни слуху, ни духу.

Актеры передавали друг другу слухи, Хенсло мрачно расхаживал по зданию театра, отдавая распоряжения, порой полностью взаимоисключающие. Пьес категорически не хватало. Драматурги без зазрения совести воровали сюжеты у своих коллег, а также активно заимствовали их у тех, кто по понятным причинам возразить уже ничего не мог, потому как давно лежал в могиле.

Издатели, нагло пользуясь ситуацией, печатали наиболее нашумевшие пьесы, не имея на то позволения авторов. Книжки разлетались, как горячие пирожки: торговля возле собора Святого Павла шла полным ходом. Когда год назад у Ричарда Филда родился сын, лучшим подарком от Уильяма Шекспира стало официальное разрешение на издание Генриха Шестого, все три части которого с бешеным успехом шли на сцене театра Розы.

От своих пьес Уильям имел сущие копейки. Платили драматургам не густо. А вот как актер он начал зарабатывать неплохо. Уильям исправно отсылал деньги семье в Стрэтфорд, писал жене пространные письма, не очень-то порываясь вызвать их к себе. Жизнь в Лондоне не располагала к умиротворенному времяпрепровождению в кругу семьи. Даже Филд, порой, встречая друга, с завистью качал головой:

– Эх, Уилл! Бросил бы все, и подался в актеры. Да, Бог таланта не дал.

В последние дни марта по театру пробежала очередная волна слухов: сам молодой граф Саутгемптон изволит пожаловать на спектакль. Желает посмотреть пьесу «Генрих Шестой»: мол, наслышан о молодом, начинающем драматурге и трех его пьесах, описывающих жизнь несчастного короля. На сцене в главной роли блистал Джеймс Бербридж, одну из второстепенных исполнял Шекспир.

– Недурно, – произнес граф, подозвав после спектакля к себе Хенсло, – очень недурно. Приглашаю вас и вашу труппу к себе на ужин в эту пятницу. Я буду устраивать прием для нескольких театральных компаний. Обязательно приводите с собой и автора пьесы. Как, вы говорили, его зовут? Уильям?

– Да, Уильям Шекспир. Он сегодня играл Бедфорда.

– Уильям, потрясающий сцену! 2, – быстро переиначил фамилию драматурга граф. – Великолепно. Обязательно приведите его с собой!

Генри Ризли, третьему графу Саутгемптону пошел двадцатый год. Он успел снискать себе славу покровителя искусств и завсегдатая театральных представлений. Его литературная гостиная была известна на весь Лондон. Сама королева оказывала ему знаки внимания. Граф не был женат, но родственники активно искали ему невесту, пытаясь выгодно пристроить его в надежные, красивые, нежные женские руки…