Тайна пропавших картин

– Здесь тоже будет ликбез, но только не слишком часто и для определенного круга. Я тебе потом покажу комнату для библиотеки: она не очень большая. Там войдет за раз человек десять.

– А сейчас там закрыто? Ты не можешь мне показать?

– Могу…

Я в последний раз бросила короткий взгляд на автопортрет Алексея и заспешила за Матвеем…

99

Мы переехали – хотя слово это звучит несколько странно. Вещей у нас было немного. Тем не менее, именно после того, как каждый из нас принес в бывший дом Алексея своё, началась наша семейная жизнь в новом доме.

Может, от того, что мы теперь жили отдельно, без соседей, я успокоилась и почувствовала в своей душе умиротворение. В принципе, жаловаться мне было особе не на что.

Ни я, ни мои близкие – тетя и Гертруда – не испытывали голод и холод.

Матвей был без сомнения хорошим мужем и отцом. И характер его мне нравился: никогда не закричит, не упрекнет в чем-то. Пока мы жили в «муравейнике» с бывшим названием «Гимназия-приют», я насмотрелась на в семьях рабочих: страсти на фоне драк и пьянок были обычным явлением. А у нас царили мир и тишина. Спорить было не о чем, потому что практически Матвей всегда со мной соглашался. Он не препятствовал моим частым походам к родственникам, и по возможности, сам сопровождал меня. А если не мог, находил солдатика быть моим компаньоном.

Но я все равно никак не могла пустить Матвея в своё сердце и свою душу – жила в собственном узком мире, наполненном воспоминаниями о прошлом. Так тоже бывает: живем, не ссоримся, а любви нет.

Я привыкла к людям его круга. Большинство из них были вполне нормальными людьми. Да, не ухоженными. Да, от них несло потом и дешевым табаком. Но они умиляли порой своей жаждой построить новый, счастливый мир… Возможно, Матвей не посылал любого, а выбирал лучших. Мне этого знать было не дано.

И работа в библиотеке мне понравилась. Я настояла на том, чтобы мы не выбросили ни одной книги. «Когда-нибудь, возможно, – объясняла я Матвею, – писатели, которых Страна Советов сейчас не признает, позднее будут изучаться. Поэтому мы не можем выбрасывать книги, ценность которых нельзя оценить сегодня». Матвей не смог меня переспорить, и это спасло жизнь книгам. Мы перенесли их на чердак и оставили там до лучших времен.

Два, иногда три раза в неделю в библиотеке устраивался ликбез.

И хотя в моей жизни произошли улучшения, Россия по-прежнему была в отчаянном положении. Не хватало еды, угля. Город кишел беспризорниками и калеками. Везде процветала преступность…

100