Тайна пропавших картин

Я жила как будто не жила. Возможно, никто и не замечал этого. А может, просто не понимали, ЧТО со мной случилось. Грустная? Всегда найдется причина, почему. Молчит все время? Ну и что? Пустословие – не лучшее качество человека. Всем известно: молчание – золото.

Мимо меня проходили все важные события в стране. Именно, мимо. «Туман» в сердце и голове не давал понять, насколько тревожно вокруг: февральские события в столице, отказ царя от престола, временное правительство, волнения рабочих. А в связи со всем этим – менее заметное, но более неприятное: появилось множество жулья вокруг, чаще стали случаться убийства. Теперь мама боялась отпускать меня и Никиту одних. С нами ходил Богдан – помощник по хозяйству и муж Марии. Раньше бы я начала доказывать маме, что бояться нечего. Я взрослая. К тому же, могу взять с собой собаку. А Ветерок – пес серьезный, крупный, не каждый рискнет подойти к нам, если он рядом. Но сейчас я молча покорялась всему, что говорили родители. Случись бы этой зимой с папой то, что произошло прошлым летом, я бы, наверно, молча и покорно позволила себя выдать замуж.

…Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как я, опустошенная и разбитая вернулась домой. Я была еще слишком юна, чтобы понять: время лечит. Однако моих познаний из художественной литературы хватало лишь на то, чтобы иногда в моем мозге наступало временное просветление. В такие моменты я мудро думала: дай Бог, снова встречу хорошего мужчину, и ко мне придет взаимная любовь. Потом я начинала плакать от таких дум. Мне казалось, что никого и никогда лучше Алексея я не встречу.

Замуж силой, слава Богу, меня не выдали – и то хорошо. Все как-то утряслось. Хотя я подозревала, что просто моя дорогая тетушка покрыла весь денежный долг отца, чем спасла меня – от ненужной свадьбы, а папу – от тюрьмы.

Антон, кстати, – мой несостоявшийся муж – заходил как-то к нам. Признавался, что действительно любит меня и хотел бы стать моим супругом. Но когда он узнал, что его отец хотел воспользоваться обстоятельствами, чтобы поженить нас, воспротивился этому… Видно, ему очень хотелось выказать себя честным и благородным. Но я не верила ни одному его слову, хотя, мягко улыбаясь, изображала благодарность.

Антон на прощание целовал мне руку и удалялся, каждый раз спрашивая разрешения снова навестить меня. Я благосклонно соглашалась. Мне даже нравилась эта странная игра между нами – в честного и благородного и в доверчивую и глупую. Что-то вроде рыцарского романа…