Тайна пурпурного тумана. Пророчество

Семейное фото Линь Ин. Девочка стояла посередине, а мужчина и женщина средних лет обнимали ее за плечи. Они выглядели самыми обычными, любящими людьми, но девочка на фотографии хмурилась – выражение ее лица напоминало холодные глаза ребенка с картины Ёсимото Нара¹.

Также на столе лежала выписка из домовой книги с информацией о составе семьи девушки: отец, мать и Линь Ин. За шестнадцать лет эта информация не поменялась. То есть биологическая мать Линь Ин никогда не уходила из семьи.

– Зачем ты выдумываешь столько небылиц? – холодно спросил Чэн Ю.

Он знал, что мрачная энергия Линь Ин вот-вот вырвется наружу и ему придется столкнуться с ней напрямую.

– Вы… столько всего нашли обо мне! Это наверняка было нелегко, господин Чэн!

Линь Ин совсем не чувствовала себя подавленной. Она, казалось, уже давно была готова к такому повороту событий.

– Твои родители не разводились, и над тобой никто не издевался. Ты рассказываешь эти истории, чтобы вызвать сострадание и привлечь внимание к себе. Потому что тебе кажется, будто любовь зависит от внимания и количества людей вокруг, – медленно произнес психотерапевт.

Итак, Чэн Ю отбросил щит и смело вышел на поле боя, столкнувшись лицом к лицу с Линь Ин. Он собирался вывести ученицу на чистую воду, указать на истинные мотивы ее поведения.

– Что вы такое говорите? – спросила девушка в ответ.

В ее глазах читалась насмешка. Она выставила щиты и приготовилась к защите.

– Живет на свете девушка, не особенно красивая, без каких-либо талантов. Она похожа на маленького зверька. Пока зверек бегает себе по лесам, его никто не замечает и не трогает. А вот если зверек ранен, ему требуется помощь – ситуация меняется, не так ли?

Линь Ин продолжала с усмешкой смотреть на Чэн Ю.

– Ты потрясающая актриса, вся эта обида и ненависть настолько реальны… – откровенно продолжил молодой человек.

– Вы тоже себя хорошо показали. Потратили столько времени, чтобы изучить меня… Я и не думала, что вы практически во всем разберетесь. Однако никто не способен меня изменить, господин Чэн, и вы ничего не можете сделать… – холодно произнесла Линь Ин.

6

– Я не собираюсь нести ответственность за твою боль, Линь Ин, потому что у меня есть своя. В подростковом возрасте я однажды попытался покончить с собой, – спокойно сказал Чэн Ю.

Это внезапное признание явно заинтересовало Линь Ин.

– Когда я учился в средней школе, пережил кое-что настолько болезненное, что чуть не покончил с собой. Но один телефонный звонок спас меня тогда и возродил желание жить. Какой-то мужчина выслушал меня, а потом сказал, что ему недавно исполнилось двадцать два. Затем он спросил, не хочу ли я увидеть в свои двадцать два, как выглядит солнце. Солнце… Это слово вдруг вызвало яркий образ в моей голове: теплое могущественное светило, сияющее для целого нового мира. И я сказал себе, что буду жить, я сумею стать солнечным – оптимистичным – человеком. Линь Ин, у каждого из нас своя боль и свое счастье, но никто не имеет права возлагать на окружающих ответственность за его чувства. Ты сама для себя собственное солнце, – не торопясь, объяснял Чэн Ю.

– Но я не хочу так! Почему я?

Линь Ин внезапно встала, оперлась руками на стол и сердито посмотрела на психотерапевта.

За окном ветер трепал красную листву, ветки с глухим стуком ударялись об оконное стекло.

– Потому что у всех есть свои препятствия на жизненном пути и боль, которую нужно превозмогать самостоятельно. Мы начинаем жить как беспомощные создания, но как ты будешь жить дальше уже зависит от твоего выбора, от твоих действий.

Чэн Ю посмотрел на школьницу и вдруг понял, почему испытывает такой сильный дискомфорт. Скорее всего, он когда-то был таким же – источником такой же темной энергии.

«Она – это я, только я в итоге выбрал другой путь», – думал Чэн Ю и смотрел на Линь Ин с жалостью. Девушка плакала и кричала. Он же, сидя в кресле, молча слушал. В порыве эмоций Линь Ин разбила вазу. Чэн Ю хотел было прикрыться от осколков, но решил абстрагироваться от любых эмоций и, никак не отреагировав, продолжил спокойно наблюдать за каждым действием ученицы. Когда Линь Ин выдохлась, молодой человек мягко произнес:

– Это не твоя вина, и в то же время никто другой не отвечает за твои эмоции. Посмотри, ваза разбита, но она не станет винить тебя, потому что если она разбита, то разбита, что произошло, то произошло. Это не изменить, прими это, а затем посмотри правде в глаза.

Чэн Ю скрестил руки на груди. Он больше не принимал ее нападки на свой счет, это не имело лично к нему никакого отношения, и точно так же его эмоции не имели никакого отношения к ней. Подбирая осколки вазы, Линь Ин пристально и злобно смотрела на него.

– Линь Ин, ты смело выражаешь свою боль. Это даже хорошо, но я не несу ответственности за твои чувства и эмоции. Потому что ты – это ты, а я – это я.

«Боже мой, как это опасно! Ох, учитель мой, ваш ученик рискует своей жизнью прямо на консультации!» – почти кричал про себя Чэн Ю.

Казалось, Линь Ин, державшая осколок вазы, сначала не знала, как воспринимать все происходящее, но потом еще больше разозлилась.