Тайна радости

Дыхание его участилось, обнимавшие ее руки напряглись, по разбуханию и пульсации пронзавшего ее орудия она поняла, что вулкан близок к извержению, и всякой ее сдержанности пришел конец. Струя ударила ее словно хлыстом и погнала в пароксизме наслаждения. Все время, пока он изливался, мужчина держался в самой глубине, чуть ли не у горлышка сосуда жизни, и даже среди самых сильных судорог у Кейси хватило воображения увидеть, как жадно ее сосуд впивает эти белые густые струи. Но вот все кончилось, и Кейси застыла неподвижно, наслаждаясь мягкостью ложа и покрывала, уютом полумрака.

— Ты — блаженство, о котором мечтает каждый мужчина, — пробормотал Трэвис, не в силах оторваться от ее тела.

Кейси зарылась лицом в теплый изгиб его шеи.

Когда Кейси открыла глаза, она увидела, что комната уже наполнена солнечным светом, а Трэвис лежит на боку и терпеливо смотрит на нее. Она сонно улыбнулась.

— Ты храпел.

— А ты украла все покрывало. — Он запечатлел продолжительный поцелуй на ее нежных губах. — Я испытывал большой соблазн разбудить тебя.

— Который час?

— Чуть за полдень.

Кейси зевнула и потянулась как домашняя кошка. Она ощущала непривычную опустошенность и одновременно приятное удовлетворение.

— Скоро сиеста. — Она повернулась на живот и, закрыв подрагивающие ресницы, уткнулась в подушку.

— О нет, не спи! — весело прорычал Трэвис, отбрасывая белоснежную простыню. — Мне пришла в голову отличная идея!

Кейси почувствовала жаркое дыхание около уха.

— Я думала, что мы исчерпали все наши отличные идеи прошлой ночью и сегодня утром, — ответила Кейси, перевернувшись на спину. Она утонула в нежных объятиях перины.

— Давай соберем вещи и закончим неделю в Акапулько, — предложил Трэвис, играя с ямкой на ее щеке.

— Зачем? Здесь тот же самый океан, к тому же кусок собственного уединенного пляжа.

Трэвис выдернул подушки из-под головы Кейси, убрал волосы с ее лица и нежно поцеловал ее закрытые веки. Он любовался гибкими формами ее тела.

— Хочется побродить по городу, магазинам, поторговаться на рынках.

Его пальцы легко пробежались от середины ее шеи к ложбинке между упругими грудями.

— Мы можем каждый вечер танцевать и прогуливаться по морю.

Ласки Трэвиса становились все более убедительными.

— Покатаемся на водных лыжах, поездим верхом и полетаем на дельтаплане. — Он поддразнивал языком уже набухшие соски. Кейси открыла глаза.

— Дельтаплан? — Она отстранилась и села, с удивлением посмотрев на него. — Ты хочешь разбиться?

Трэвис усмехнулся.

— Разве я не говорил тебе, что я профессиональный летчик и довольно опытный парашютист?

— Да, конечно. — Она машинально кивнула. — Но дельтапланеризм не так безопасен, как самолет или парашют, — зароптала она в оправдание, выскользнув из спутавшегося постельного белья. — Все кончится моим сидением у твоей больничной койки.

Они спорили об этом под душем и за завтраком; спорили, когда одевались и собирали вещи; спорили сорокамильной дорогой до Акапулько. Кейси была непреклонна и тогда, когда Трэвис уже готовил радужных оттенков парус для дельтаплана.

Она молилась, наблюдая, как он парил на высоте шестьдесят метров над ослепительно-голубым морем, повисел в воздушном потоке минут пять, а затем опустился прямо на воду благодаря спасательному поясу. Его подобрал быстроходный катер. Когда Трэвис вернулся невредимым, Кейси и смеялась и плакала, глядя в его улыбающееся лицо. Она прильнула к его мокрой груди, проверяя, все ли части его тела на месте.

— Какое блаженство! — восклицала Кейси, с упоением плескаясь в огромном бассейне и наблюдая водоворот, превращающий воду в пенистое пузырчатое облако. — Здесь можно устраивать заплывы.

— А ты становишься избалованной, — заметил Трэвис, улыбнувшись ее отражению в косметическом зеркальце.

— Ты думаешь, мне нравится жизнь в роскоши? — спросила Кейси серьезно, когда он полоскал бритвенное лезвие в мраморной раковине.

Квартира Кастильо была фантастикой. Фойе, похожее на оранжерею, украшали круглые кусты юкки[15].

Бар красного дерева пересекал гостиную, образуя нишу для бесед тет-а-тет. Стены были покрыты восточными фресками, придававшими комнате особый колорит.

Белоснежная кухня была снабжена самой современной техникой — микроволновая печь и конвекционные духовки, пищевой комбайн, компактный гриль и устройство для уплотнения мусора.

Две спальни представляли собой два разных мира. Одна была выполнена под старину: тяжелый гобелен закрывал окно, в центре стояла кровать-канапе[16], украшенная резьбой по дереву. Другая комната была ультрасовременной: огромного размера виброматрац с водяным подогревом бесконечно отражался в зеркальных стенах и потолке.

Все окружала оранжерея.

— Признаться, я в восторге от этого мраморного бассейна, — созналась Кейси. — Остальное похоже на сахарную глазурь на переслащенном пироге. — Она рассмеялась и поморщила нос. — В душе я ужасная мещанка.

Кейси смотрела за плавным скольжением бритвы по намыленным щекам Трэвиса. Его темные волосы, еще мокрые после душа, вились скульптурными локонами вокруг головы, а мощный торс вызывал у нее ассоциацию с греческой статуей.