Тайна Распутина

О пристальном же и несколько болезненном интересе царицы к тому органу, коим святой отец обыкновенно творил чудеса изгнания блудного беса, говорит достаточно красноречиво такая, напр., выдержка из письма Александры Федоровны от 20 ноября 1914 г.: "Мне пришлоcь перевязывать несчастных с ужасными ранами... они едва ли останутся мужчинами в будущем, так всё пронизано пулями, быть может, придется всё отрезать, так всё почернело, но я надеюсь спасти, страшно смотреть, - я всё промыла, почистила, помазала иодином, покрыла вазелином, подвязала, - всё это вышло вполне удачно, - мне приятнее делать подобные вещи самой под руководством врача. Я сделала три подобных перевязки, - у одного была вставлена туда трубочка. Сердце кровью за них обливается, - не стану описывать других подробностей, так это грустно, но, будучи женой и матерью, я особенно сочувствую им. Молодую сестру (девушку) я выслала из комнаты... 57.

Ни одну из операций, в бытность свою сестрой милосердия, царица не описывает с такими подробностями своей собственной работы ("всё промыла, почистила, помазала... покрыла... подвязала..."). Нигде, в других ее письмах, мы не находим, при описании помощи оперируемым или больным, признания, что ей "приятнее" делать подобные вещи (при которых стыдливо высылается из комнаты молодая девушка) самой. Нигде, наконец, в переписке ее с мужем, касаясь тех или иных операций или болезней, царица не выражает столь горячего сочувствия жены и матери, как здесь, в отношении кастрированных войной и кастрируемых хирургом мужчин. Говоря, что быть "может придется всё отрезать", она пишет тут же: "но я надеюсь спасти"; - не хирург (заметьте!), не наука - надеется она спасет половые органы оперированных, а она, у которой, как у жены, "сердце кровью обливается" за мужчин, могущих перестать быть ими.

Невольно возникает вопрос: да нужно ли вообще было присутствие царицы при таких операциях, при которых надлежало высылать из комнаты молодых девушек? И почему в самом деле царице было приятнее, по ее словам, "делать подобные вещи" самой?

А что она, по-видимому, часто доставляла себе такие "приятности", подтверждает ее кокетливая приписка к письму от 28/29 ноября 1914 г., где царица, посылая привет (Н. П. Саблину) другу ее благоверного, сообщает им обоим: "Рада, что вам, двум старым грешникам, посчастливилось увидеть хорошенькие личики 58, мне чаще приходится видеть иные части тела, менее идеальные".

Мешала ли царице в таких случаях женская застенчивость? А если и мешала раньше, то во имя кого она подавляла ее, при своих разъездах по военным госпиталям?

На этот вопрос ясно отмечают следующие строки из письма ее к Николаю II от 28 ноября 1914 г.: - "Наш Друг желает, чтобы я разъезжала, а потому я должна подавить свою застенчивость".

"Наш Друг" - это отец Григорий, "наш Друг" - это тот, чье желание "преследует" царицу, знающую, что "неисполнение его может стать роковым для нас и всей страны" 59.

Вопрос об "освящении" царицы старцем, стало быть, зависел только от желания последнего. Желание его, надо думать, стояло в зависимости от чувственного характера царицы. Чувственный же характер обусловливается, как мы знаем с его слов, "блудным бесом", могущим быть изгнанным только через чудо, коим старец не пренебрегал ради спасенья даже простых смертных.

Мог ли он не проявить этого "чуда" в отношении чувственной царицы, всё время "преследуемой", по ее словам, желанием святого старца!

Тайна сия велика есть.

Переходя к другим чудесам, прославившим "святого старца" и укрепившим его исключительное положение у трона, надлежит тут же заметить, что ввиду изрядного количества этих чудес, мы можем в этом кратком описании "жития святого" коснуться только некоторых из них, наиболее примечательных.

Начнем с ознакомления с чудом, непосредственный свидетель какового, чуждый веры до сего в чудеса, оставил нам о нем печатное воспоминание.

У Е. Ф. Джанумовой, находившейся в 1915 г. в Петрограде, тяжко заболела в Киеве ее любимая племянница Алиса.

Старец Григорий, в одно из своих посещений Е. Ф. Джанумовой, неожиданно узнал, что больная при-смерти и что тетушка, столь нравившаяся святому, должна в тот же день уехать на юг.