Тайна Ребекки

И снова я почувствовал, что Фейвел оправдывается и у него есть еще что добавить к сказанному, но он вдруг заупрямился.

– Рассказывала она что-нибудь о своем детстве? О жизни с матерью?

– Изредка. Но меня это не интересовало.

– Ее мать француженка? Ребекка выросла во Франции? Когда они переехали в Англию?

– Не думаю, что ее мать француженка. Просто она там встретилась с Девлином. Такое у меня создалось впечатление. И помнится, что Ребекка вернулась в Англию еще маленькой, лет пяти или шести, вроде того.

– А ее мать взяла фамилию мужа: Изабель Девлин?

– Возможно. Она ведь не стала Сарой Бернар. Очень, очень хорошенькая и, думаю, очень, очень бездарная. Ребекка обожала ее. Ни одного плохого слова о матери я от нее не слышал. Она поставила у себя в спальне триптих из фотографий: на одной из них, помнится, Изабель в роли Дездемоны – вершина ее творчества, она играла с каким-то стариком в какой-то захудалой труппе.

Каждый вечер Ребекка ставила цветы перед своим иконостасом, зажигала свечи и, наверное, молилась. В ней осталось много детского, когда я встретил ее в первый раз. В школу она не ходила, мать давала ей уроки, хотя не думаю, что сама получила хорошее образование. Но она была воспитанной, несмотря на то, что выступала на сцене. Могла играть на фортепьяно, и все такое, что положено дамам. Так что Ребекка производила странное впечатление. Помнила наизусть все пьесы Шекспира, но не знала таблицы умножения и вряд ли могла ответить, сколько будет два плюс два. Понятия не имела о простейших вещах ни в истории, ни в географии, пока Джек не нанял учителей. Ему нелегко пришлось с Ребеккой. Она была очень своенравна. Говорила по-французски, как на своем родном языке. И у нее было такое выразительное лицо. Она могла передавать любой акцент, подражать любым голосам, передразнить любую интонацию, даже если слышала человека в первый раз. Наверное, научилась, стоя за кулисами в детстве…

Естественно, дядя Джек был в восторге от нее. И всякий раз подбивал на такие выступления. На мой взгляд, он превратил ее в маленькую обезьянку. После ужина мы садились в гостиной, и он заводил одну и ту же пластинку: «Ребекка, ты не прочитаешь мне какой-нибудь отрывок из пьесы? Для своего любимого старого папочки». Старого? Он находился в расцвете лет. Она тотчас вскакивала, и представление могло продолжаться часами. Я никогда не любил Шекспира – не понимаю, почему все восхищаются им, иной раз совершенно невозможно понять, о чем там идет речь. Но дядя Джек так умилялся. Особенно когда его драгоценная Бекка произносила монолог за монологом. Она представляла, как какой-то старик разрушил свою жизнь из-за дочерей и как умершая жена обернулась статуей.

– «Зимняя сказка»…

– Кажется. Это была его любимая пьеса. «Моя потерянная дочь» – так он называл ее. И таким образом обычно представлял ее новым людям. «Это Бекка – моя давно потерянная дочь. Моя крошка…» Как называли девочку в пьесе?

– Пердита…

– Пердита. Именно так. «Моя маленькая Пердита». И я был вынужден сносить эти глупости. Он стал сентиментальным и поглупел, так мне сейчас кажется.

– Она не смущалась, когда он так говорил?

– Смущалась? Да никогда! Ребекку невозможно было смутить. Она не обращала внимания, что про нее думают другие. И потом, отец никогда не делал ей замечаний, не критиковал. Она обожала его, как обожала свою мать. Я же говорил, в ней оставалось много детского. Если ей приходила в голову какая-то идея, она тотчас воплощала ее в жизнь. А если хотела понравиться, могла очаровать любого. Всегда добивалась своего. И ничто не могло заставить ее сбиться с курса.

– Значит, они с отцом были очень близки? И остались такими до конца? Он был еще жив, когда она вышла замуж?

– Что? – Джек тупо посмотрел на меня. – Нет, конечно, я же говорил…

– Видимо, я что-то упустил.

– Ну тогда повторю еще раз. Джек умер молодым. Через шесть лет после моего приезда. Упал с лошади, когда та мчалась галопом. Это произошло в 1921 году. Дэнни прислала мне телеграмму на корабль, а эти выродки не дали отпуска. Так что я не смог присутствовать на похоронах.

Фейвел какое-то время смотрел в стену, а потом снова схватился за бокал.

– И больше я никогда не бывал в Гринвейзе. Оборвал все связи. Тем более что у них все равно не оказалось денег. Ни пенса – можешь поверить? Девлин потерял все деньги, вложив их куда-то. А банк лопнул. Дом пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами. Конюшни, лошади, даже платья Ребекки – все ушло на оплату. Да, это было для меня сильное потрясение, никак не ожидал, что он умрет… Он снова замолчал, глядя в сторону.