Тайна реки Семужьей (Художник Е. Селезнев)

Чем дальше читала Наташа дневник, тем тяжелее становилось ей. Сарыкин раскрывался в нем все откровеннее. Словно от крови разбухли слипшиеся страницы. О крови напоминали и рыжие чернила и пятна. С каждой новой строкой все отчетливее вырисовывался страшный облик озверевшего существа, потерявшего все человеческое: веру в будущее, цель в жизни, надежду. Их сменили первобытные инстинкты самосохранения и убийства. Впрочем, убивал он даже не ради самосохранения, ибо гибель надвигалась на него неотвратимо. Убивал он только потому, что умение наводить винтовку и спускать курок было последнее, что осталось в нем от человека. И он пользовался своим умением со звериной хитростью, оставаясь невидимым для чужого глаза и сплавляя тела убитых в море. Изумительна была живучесть этого человека-зверя. Смог же он выдержать чудовищное одиночество в пещере!

Так вот почему боялся старый Каллуст идти на Дикий Берег!..

Прочитанное потрясло Наташу. Она не могла сейчас спокойно отдыхать и ждать дальнейшего развития событий. Ощущение совершенной ошибки все усиливалось. Перед глазами у нее стоял новый хозяин пещеры. Сазонов был опаснее того, звероподобного. Страшнее Сазонов был уже потому, что тот, одичавший Олексий Сарыкин давно истлел и ничего, кроме ненависти и омерзения, не вызывал, а Сазонов жил и действовал. Он умел приятно улыбаться, мог сердечно поговорить с человеком, пошутить с ним, расположить к себе. Свое духовное одичание Сазонов мастерски прятал под маской честного, неподкупного служаки, прикрывал хорошими чужими словами, фальшивой искренностью. Страшный человек! Сарыкин был силен своим животным умением скрываться от людей, Сазонов же не боялся людей. Он общался с ними, жил в их среде. И от этого хищник становился еще опаснее…

Наташа рывком поднялась с постели. Сбросила голые ноги с высокой кровати. Она вспомнила, где видела серые в черную полоску брюки. В пещере! В нише, где хранилось продовольствие и запасная одежда. Значит, Сазонов видел, как они вышли из пещеры, вернулся туда, переоделся и отправился за ними по пятам к погосту!..

Наташа быстро оделась. Постучала в окно. Девчушка убрала со двора собаку.

— Где следователь с милиционером? — спросила у нее Наташа и, заметив недоумение на ее лице, пояснила: — Где начальники из района?

— В клубе, — ответила девочка. — И разбойников туда повели. Хочешь поглядеть на них? Не ходи. Прогонят. Нас уже прогнали…

Наташа и сама не помнила, что ответила девочке. Она спешила к обшитому тесом большому дому с выцветшим кумачовым флагом на невысоком шпиле.

В длинном и узком коридоре Наташу остановил Прокофий Суфрин.

— Вам кого? — спросил он и ловко козырнул, щеголяя армейской выправкой.

— Мне к следователю.

— Товарищ Долгушин занят, — ответил Суфрин. — Попрошу вас подождать.

— Мне надо сейчас! — настаивала Наташа. — Немедленно!

Суфрин взглянул в разгоряченное лицо девушки с волевыми, надломленными уголком бровями.

— Ничего не могу сделать… Приказание такое. Придется вам обождать, — сухо повторил он.

Настойчивость не помогла. Наташа села на подоконник и прижалась горячей щекой к прохладному стеклу.

Глава тридцать четвертая ДОПРОС

На все вопросы следователя Немой, тупо уставясь в пол, отвечал одно и то же: «Не знаю. Не видел». Из его скупых ответов Долгушин сделал вывод: Немой не впервые встречался со следователем и знал, что показания можно впоследствии изменить, а потому решил пока отмалчиваться и послушать, многое ли знают о нем.

Совсем иначе держался с Долгушиным Барбос.

— Что зря время тянуть! — ответил он на первый же вопрос следователя. — Натворили чудес!

По словам Барбоса, все произошло с ним потому, что ему надоела жизнь в лесу.

— Разве мы не пилили? — рассказывал он с какой-то отчаянной искренностью в голосе. — Пилили так!.. Рубаха не просыхала от пота. А толку? Какой тут лес? Палки! Тягаешь пилу, тягаешь, а заработки? Извольте вот… — И, словно требуя сочувствия к своей нелегкой жизни, решительным жестом указал на лежавшую перед следователем расчетную книжку. — Какой это заработок? Полярный к тому же! Обида одна. Вот она-то, обида, и привела меня на Семужью.

Рассказ преступника лился легко. (Придуман он был задолго до встречи со следователем). Захотелось Барбосу более интересного, а главное — прибыльного занятия. Сошелся он с Сазоновым и Петровым. Ловили семгу в заповеднике. Куда сбывали? Возили со случайными машинами на станцию. Сдавали рыбу железнодорожникам, а то и в буфеты проходящих поездов…

Поведал Барбос и о своих переживаниях по пути к Дикому Берегу. А когда он помянул о поведении Наташи, в его голосе зазвучало неподдельное уважение.

— …Хочешь ее припугнуть, а она, дьявол, как шарахнет словечком. По ушам! Веришь — нет, мне этот ржавый пистолет руки жег.

— Но вы же его так и не выпустили из рук? — вставил Долгушин. — Этот… ржавый пистолет?