Тайна Ретта Батлера

Рэтт Батлер неторопливо шагал к гостинице. И странно, что расставшись с этой неудачницей Сьюзен, он почему-то вспомнил отца, гордого и непримиримого человека. Он вспомнил свое детство.

Батлер вспомнил свою детскую беспомощность, которую все время ощущал рядом с отцом. Он вспомнил, как мал и неопытен он был для того, чтобы крепко стоять на ногах, противиться этому миру и пытаться что-нибудь в нем изменить.

…

Они шли с отцом к какому-то странному дому и Рэтт, как ни напрягался, так и не мог вспомнить, куда же они выбрались с отцом.

Он только вспомнил, что вскоре они увидели кроны дубов, кедров и еще каких-то цветущих кустарников, за которыми, должно быть, скрывался дом. Они шли вдоль забора, заросшего жимолостью и шиповником, до широко распахнутых ворот на больших кирпичных столбах. Потом по аллее.

Рэтт впервые увидел такой огромный дом и на мгновение забыл отца, свой страх и отчаяние. И даже когда он вспомнил об отце, который шагал рядом, страх и отчаяние больше не возвращались.

Ведь сколько они ни ездили, они до сих пор не покидали своего края, окрестностей города Чарльстона.

«Какой большой, точно дворец», — подумал Рэтт с неожиданным спокойствием.

Этот мир и спокойствие он не смог бы выразить словами, он был еще слишком мал для этого.

«Они отца не боятся. Люди, которые живут в таком спокойствии и величии для моего отца недоступны. Это спокойствие и величие оградят и амбары, и сараи, и конюшни от моего отца».

И тотчас же мир и радость отхлынули, когда он глянул на жесткую черную спину, на неумолимо шагающего отца, на его твердую походку, которую не подавили размеры гигантского дома, потому что она и до этого нигде не казалась большой.

А теперь, на фоне безмятежной колоннады отец походил на плоскую фигурку из бездушной жести, которая сбоку не отбросила бы тени.

Мальчик заметил, что идет отец прямо, не отклоняясь в сторону. Заметил, как отец наступил на кучу конского навоза на дорожке, а ведь он мог так легко ее обойти.

Но все это нахлынуло только на мгновение, и он опять не смог бы этого выразить словами.

А потом снова очарование дома.

«Вот в таком бы жить!»

И это без зависти, без грусти. И конечно, без той слепящей завистливой ярости, ему неведомой, но шагавшей перед ним в чугунных складках черного сюртука.

«А может, и отец так думает? Может, это изменит его, и он перестанет быть таким, какой он сейчас, хоть и помимо его воли?»

…

И Рэтт Батлер вздрогнул. Ему показалось, что он снова маленький, снова ребенок, снова шагает по дорожке рядом с огромным домом.

Конечно, их дом в Чарльстоне был тоже очень большим, но этот…

Эта усадьба показалась ему тогда гигантской.

И сейчас, шагая к городу, Рэтт Батлер даже немного прикрыл глаза, пытаясь почему-то снова все вспомнить в мельчайших подробностях.

…

Вот они с отцом прошли колоннаду… Теперь они ступают по плитам, и шаги его стучат четко, как часы. Звук никак не соответствует размерам и пришельцев, и этого дома и звучание не приглушается ничем, даже белой дверью перед ними, словно был достигнут какой-то предел злобного и хищного напряжения, снизить который уже ничто не могло.

И снова перед ним была плоская широкополая шляпа, солидный сюртук черного сукна…

…

Рэтт Батлер остановился и посмотрел в темноту. Ему показалось, что где-то там, шагах в пятнадцати-двадцати перед ним маячит невидимый силуэт.

И это его отец.

Рэтт Батлер положил руку на рукоятку револьвера, но это его не успокоило. Он вновь показался себе таким же маленьким, как тогда, когда они вместе с отцом посетили поместье.

…

Дверь перед ними открылась так быстро, что Рэтт не понял: негр следил за ними все время, что ли?

Старый негр с курчавыми седоватыми волосами в полотняной куртке, стоял, загораживая дверь своим телом и говорил:

— Оботрите ноги, белый человек, вы входите в порядочный дом. Майор сейчас в отлучке.

— Прочь с дороги, черномазый! — сказал тогда отец, спокойно, без ожесточения.

Он отстранил негра, распахнул дверь и вошел, все еще не снимая с головы черную шляпу.

И Рэтт вспомнил, как навозный след появился вначале на пороге, а потом на светлом ковре. Его печатала нога отца, на которую тот наваливался с удвоенной тяжестью.

Негр бежал за ним, крича:

— Сэр, остановитесь! Остановитесь! Дальше нельзя!

…

Рэтт Батлер вспомнил отца. Он как и тогда, когда Рэтт был еще мальчишкой, всегда поступал принципиально и никому не прощал слабостей.

— Мне жаль тебя, отец, — глядя на звезды, прошептал Рэтт Батлер. — Наверное, многие черты твоего характера передались мне, и я из-за них мучаюсь. Но все равно, отец, прости меня, прости за то, что я был не очень хорошим сыном.

И произнеся эти слова, Рэтт Батлер почувствовал, что ему стало немного легче.

Он оглянулся, но увидел только темный силуэт шатра на пепельном небе. Пепельным небо было только у самого горизонта, а над головой у Рэтта Батлера оно было бархатно-черным, усыпанным крупными немигающими звездами.