Тайна Ретта Батлера

И воспоминания об этом искаженном ненавистью лице пришельца, разгоряченном ударами, лишил ее мужества.

Но все-таки в ней оставался запас какой-то упрямой силы. Она бессознательно заставила себя подняться.

Но Гарри Купер, схватив Габриэлу за шею, принялся трясти ее, а левой рукой один за другим наносил удары. Он хлестал ее то ладонью, то тыльной стороной руки и приговаривал:

— Где Билли Карлсон? Где? Скажи!

Габриэла лишь только стонала и, сжав губы, заставляла себя молчать.

Но ее воля уже была сломлена.

Она погрузилась в какое-то болезненное оцепенение, убаюканное тяжелым биением сердца и мерно наносимыми ударами. Ушибы болели, в разбитых губах горячо пульсировала кровь, но все это доходило до нее словно издалека.

И тогда поняв, что действовать нужно более решительно, Гарри Купер изо всей силы ударил ее кулаком прямо в горло.

Женщина чуть не задохнулась, закашлялась и рухнула на кровать. Она еле нашла в себе силы, чтобы подняться на колени, но Гарри Купер тут же повалил ее, ударив ногой в бедро.

— Где Билли Карлсон?

— Я скажу, — наконец-то отплевавшись кровью, проговорила Габриэла, — только не бей больше.

Гарри Купер застыл над ней с занесенной для удара рукой.

— Ну вот, это совсем другое дело, я не хотел, милашка, доставлять тебе неприятности, но ты сама виновата, нужно было сказать сразу.

— Я скажу, где он, — и Габриэла замолчала.

— Я не люблю молчаливых женщин, — рука Гарри Купера вздрогнула, словно показывая, что еще одна секунда — и его кулак обрушится на голову Габриэлы.

— Он записался в армию, — еле проговорила Габриэла, закрывая лицо руками.

— В какую часть?

— Не знаю, он уехал с кавалерией, с генералом Смитсоном.

— Куда?

— Я точно не знаю, но куда-то на запад.

— Но ты же назвала его, значит, он должен был вернуться?

— Я просто ошиблась, я не знала, я была пьяна, — говорила Габриэла.

Гарри Купер схватил ее за плечи и встряхнул.

Женщина в ужасе распахнула глаза и встретилась взглядом с пронзительными холодными глазами Гарри Купера.

— Я сказала все, больше не знаю ничего.

— Да, я вижу, ты больше не врешь, — Гарри Купер разжал пальцы, и тело Габриэлы упало на кровать.

Женщина затаилась, ожидая или удара, или выстрела.

Но Гарри Купер без надобности никогда не убивал и тем более, не бил женщин. Он задул свечу и бесшумно исчез в коридоре.

Вскоре Габриэла услышала цокот копыт. Ее обидчик ускакал прочь.

Женщина поднялась с кровати и закрыла дверь. Она приблизилась к зеркалу и зажгла свечу. Из разбитой губы текла кровь, левый глаз совсем заплыл. Габриэла притронулась к опухшей щеке пальцем и чуть не вскрикнула от боли.

Она бросилась на кровать и заплакала.

Постель под ней была мягкой и нежной, прохладный ночной ветерок врывался в окно и освежал покрытое синяками тело.

Она плакала долго и беззвучно, слезы непрерывным ручейком текли по ее щекам.

Она плакала от досады, от унижения, которое ей довелось пережить этой ночью, от несправедливых обид, от того, что предала своего друга.

Все это причиняло ей глухую неуемную боль.

Когда она подняла голову, луна за окном стояла высоко, ветер стих и теплый воздух потоками поднимался от разгоряченной земли. Она слышала спокойное посапывание коней на конюшне и ею овладело какое-то усталое умиротворение.

Теперь воспоминания об унижении уже не так мучили ее, она подошла к кувшину с водой, смочила в нем край простыни и приложила к ушибам. Боль улеглась и лишь только ушибленные места саднили.

Женщина лежала, боясь пошевелиться, чтобы больше не испытывать боли.

— Все мерзавцы, — шептала Габриэла, — грязные скоты, они все мерзавцы. Один только Билли чего-то стоит, но его сейчас нет рядом, он бы меня защитил.

По улице Нью-Глостера, поднимая желтую горячую пыль, двигались солдаты. В начале шла кавалерия, тянулись обозы, за ними шла пехота. Все солдаты были пыльными и усталыми.

Жители вышли на крыльцо, стояли вдоль улицы, наблюдая за тем, как движутся войска через их город. Ведь нечасто им приходилось видеть солдат в таком количестве.

Вздымая пыль, скакали вестовые, звякали шпоры, слышались голоса солдат и ржание коней.

Шестерки лошадей тянули орудия.

Солдаты выглядели очень усталыми, а офицеры все еще бодрились. Они сидели на своих лошадях, раскланивались с женщинами, лукаво им подмигивали.

— Многие из них не вернутся, — переговаривались жители, — ведь они проводят большую карательную операцию на западных землях, а там сейчас ох как неспокойно.

— Да-да, мистер, не приведи Господи оказаться там сейчас.

Хозяин опустевшего салуна стоял у двери и смотрел на улицу. Он обращался к двум официантам:

— Проклятое время, из-за этих солдат наше заведение сегодня опустело и мы ни черта не заработали. А вот раньше бывало, когда войска входили в город, можно было за один день заработать столько, сколько в мирное время за целый месяц. Ведь солдаты денег на выпивку и девочек не жалеют, не то, что местные золотоискатели.

— Да чего солдатам жалеть, ведь неровен час получишь пулю в лоб, — ответил официант.