Тайна рукописи

Иерихон поднял мою сумочку – наконец-то поднял ее с тротуара, – и я обеими руками потянулась за ней, но он держал ее вне пределов досягаемости. Я снова вцепилась в руку Серого Человека. Мне ярко светила головная боль размером с Техас. Я попыталась ударить Бэрронса ногой, но он легко отступил в сторону. У Иерихона Бэрронса была настолько безупречная реакция, что мне доводилось видеть подобное лишь у профессиональных атлетов. Или у животных.

– Никогда не замораживайте эльфов, мисс Лейн, пока абсолютно, стопроцентно не будете уверены, что сможете убить их прежде, чем они обретут способность двигаться. Поскольку этот, – Иерихон постучал по жесткой шкуре Невидимого прямо над моей головой, – находится в сознании и, как только пройдет заморозка, сразу перенесется вместе с вами. Вы исчезнете прежде, чем ваш мозг сможет осознать, что разморозка началась. Все зависит от того, куда он заберет вас – вы можете очутиться в окружении десятков ему подобных, и вы окажетесь там, а ваше копье останется здесь, и я не буду знать, откуда начинать поиски...

– О, ради всего святого, Бэрронс! – завопила я, дергаясь в воздухе. – Хватит уже! Ты не мог бы просто заткнуться и передать мне сумочку?

Бэрронс взглянул на копье, которое наполовину торчало из моей сумочки, и снял комок фольги, надетый на острый конец лезвия. Потом подался вперед и заглянул мне в глаза. Когда он оказался так близко, я поняла, что в этот раз он не на шутку взбешен. Уголки рта и края ноздрей побелели, в темных глазах полыхала ярость.

– Никогда больше не расставайтесь с копьем. Вы поняли меня, мисс Лейн? Вы будете есть с ним, принимать душ с ним, спать с ним и трахаться с ним.

Я открыла рот, чтобы сказать, что мне не только не с кем заниматься упомянутым последним пунктом, но я и не использую этого слова для обозначения процесса и мне не нравится, что он произносит это слово, но тут мой угол зрения внезапно сместился.

Я не знаю, шевельнулся ли Серый Человек до того, как Бэрронс вонзил наконечник копья ему в живот, или после, но что-то мокрое внезапно обдало меня с головы до пят, а мои волосы вдруг оказались на свободе. Я упала на колени, и перед глазами возникло очень много тротуара.

Серый Человек рухнул рядом со мной. Я тут же начала отползать от него, все еще на четвереньках. Из глубокой раны на его животе лилась та же серо-зеленая жидкость, которой были перепачканы моя блузка, юбка и голые ноги. Невидимый перевел взгляд с Бэрронса на наконечник копья – снова наполовину торчащий из того, что было моей любимой сумочкой и могло бы ею остаться, если бы не текущая через край слизистая дрянь, – и глаза монстра светились недоверием, ненавистью, яростью.

Думаю, ярость относилась к Бэрронсу, однако последние слова были обращены ко мне:

– Гроссмейстер вернулся, ты, глупая сучка, и он сделает с тобой то же, что сделал с последней маленькой ши-видящей. И ты пожалеешь, что не умерла от моих рук. Ты будешь молить о смерти точно так же, как умоляла она.

Спустя несколько секунд, когда Бэрронс отдал мне сумочку, я, хоть и знала, что Серый Человек уже мертв, все равно достала наконечник копья и вогнала его в тело эльфа.

Спустя год с того дня, когда я села на рейс в Дублин, намереваясь найти убийцу моей сестры и заставить его заплатить за содеянное, я поняла, что из того, о чем люди умалчивают, можно добыть не меньше информации, чем из того, о чем они говорят.

Недостаточно прислушиваться только к словам. Нужно помнить, что молчание тоже имеет свое значение. Обычно оно заключается во лжи, которую мы отказываемся произносить, и в правде, которую мы не способны произнести.

В ту ночь Бэрронс избавился от тела Серого Человека – и я не стала спрашивать, как он это сделал. Я просто вернулась в магазин, приняла самый продолжительный и горячий душ в своей жизни и трижды промыла волосы. Да, я взяла копье с собой в душ. Я усвоила урок.

На следующий день я закончила проверку музея. Без происшествий. Не было В'лейна, не было старой леди, и не было ни одного ОС во всем здании.

Впервые с того времени, как я поселилась в магазине, Бэрронс не ночевал в нем. Думаю, он выскользнул из здания, пока я сидела наверху, отвечая на сообщения по лаптопу. Была суббота, и я подумала о том, может ли у Иерихона быть назначено свидание с кем-то. Я не могла себе представить, что такой человек станет заниматься обычным рутинным кино-и-ужином. Потом поразмыслила над тем, с какого типа женщиной он может проводить время, и вспомнила о той, которую видела в «Каса Бланке». Из чистой скуки я представила, как Бэрронс занимается сексом, но когда его партнерша начала все сильнее и сильнее походить на меня, я решила, что есть более умные способы провести время.

Весь вечер я в одиночестве смотрела старые фильмы по маленькому телевизору, который Фиона держала за кассой книжного магазина, и пыталась не поворачивать голову в сторону телефона и не задумываться.