Тайна русского путешественника

– Вы можете остаться в Хами столь долго, сколь вам будет угодно, – гостеприимно позволил чин-цай и в знак особого расположения добавил: – А в честь вашего приезда мы хотим дать обед, который состоится завтра в моем загородном доме, – с улыбкой сообщил Мин Чу, скользя внимательным взглядом по мундирам и оружию гостей.

– Благодарю вас за приглашение, ваше превосходительство, это большая честь для нас, – поклонился в ответ Пржевальский.

Побеседовав еще с полчасика о здоровье, количестве людей и верблюдов в отряде Пржевальского, о планах и впечатлениях, гости и хозяин раскланялись, и русские с облегчением удалились в свой лагерь.

Глава 5

16 мая 2017 г.

– Значит, отца похитили и даже, скорее всего, убили, – подвела черту под недолгим разговором Кара.

Семейство Арчуговых в составе его бывшей жены Ларисы Яшиной, ее дочери от Арчугова Риммы и старшей дочери Арчугова Карины, прибывших сегодня из Штатов, расположилось в столовой загородного дома исчезнувшего антиквара.

Лариса уже успела посвятить барышень в суть происходящего.

– А зачем мы понадобились, раз отца все равно пока не нашли? – недовольно поинтересовалась Римма, такая же худенькая и миниатюрная, как мать.

– Затем, что в случае смерти отца мы с тобой, Машка и Наум становимся владельцами семейного бизнеса и отцовских денег, – ответила вместо Ларисы Кара. – И Лариса, очевидно, хочет иметь нас под рукой. На случай дрязг с Машкой из-за наследства.

Лариса слегка поморщилась от подобной прямолинейности, а с другой стороны, какой смысл ходить вокруг да около?

– Да. Так и есть, – сухо подтвердила она. – Посидите здесь недельку-другую, пока обстановка не прояснится, дадите юристам доверенность на ведение дел, если понадобится, и можете возвращаться в Штаты.

Кара с прищуром взглянула на Ларису, но от комментариев воздержалась.

Загородный дом Бориса Арчугова был похож на филиал одного из его магазинов. Антиквариат, карельская береза, красное дерево, инкрустированные столики, ломберные столики, горки, обитый штофом столовый гарнитур, обитый шелком гостиный гарнитур, кабинет в стиле ампир, спальня в стиле Людовика Пятнадцатого. Картины: Репин, Шишкин, Левитан, Гоген, Ренуар, Шагал. А еще гравюры, акварели, хрусталь, бронза, потолочная роспись, лепнина. Все подлинное, все лучшее, все дорогое. Дом, похожий то ли на склад, то ли на музей.

– Боже! Какой ужас! Сколько нам здесь торчать? – поднимаясь по лестнице в свою спальню, простонала Римма.

– Ничего, детка, потерпишь, – чуть раздраженно отреагировала Лариса. – Хочешь красиво жить, надо шевелиться. Если мы не отожмем наследство, я тебя обеспечивать не буду, максимум учебу оплачу.

На личике Риммы появилось выражение глубокой детской обиды.

– Да-да! И не надо кривиться. В конце концов, я тебя не в хрущевку привезла. Помнишь старую бабулину квартиру? То-то.

Кара, в отличие от сестры, промолчала. Хотя и она не разделяла вычурных, напыщенных вкусов родителя. Теперь уже, судя по всему, покойного.

Кара подождала, пока пожилой широкоплечий охранник затащит ее чемодан в комнату, закрыла за собой дверь и подошла к окну. За ним радовала глаз весенней зеленью ухоженная лужайка с маленькими мостиками, кустиками вереска, карликовыми соснами, прудиками и ручейками.

Отец мертв. Кара прислонилась лбом к стеклу. При Ларисе она не позволяла себе вдумываться в суть случившегося. Она вообще не любила демонстрировать посторонним свои эмоции. Но теперь, оставшись наедине с собой, можно не спеша все обдумать, осмыслить и дать волю чувствам.

Но чувств не было. Никаких. Даже немногие детские воспоминания, связанные с отцом, не вызвали ожидаемого прилива тепла, сожаления, грусти. Ничего. Те пять лет, что она прожила вместе с отцом, давно поблекли, растворились в памяти, затерлись среди множества более поздних воспоминаний, оказались не слишком яркими и дорогими.