Тайна рыцарей тамплиеров

Ландольф проводил мальчиков до берега. В лодке у берега сидел рыболов, и, казалось, безучастно смотрел куда-то перед собой. Стоило, однако, ему увидеть мальчиков, как он спрыгнул в воду там, где было мелко, и энергичными движениями руки стал торопить Жакоба и Эрека. Они спрыгнули в лодку и тотчас же взяли весла. Рыбак положил мешки под скамью и сел у руля; лодка заскользила к середине реки.

Рыбак не обмолвился с ними ни единым словом. Он то смотрел на воду перед лодкой, то поднимал взгляд к облакам, то наблюдал за берегами, мимо которых проплывала лодка. То и дело он пристально смотрел назад. После трех часов путешествия перед ними появился город, и вскоре они уже плыли мимо тамплиерского замка, мощно возвышающегося на правом берегу реки. В центре его громоздилась башня казначейства — могучая, отпугивающая врагов, устрашающая. Но черно-белое знамя, развевавшееся над ней в прежние дни, было заменено королевским.

На пути гребцов возник остров с собором Нотр-Дам. Они направились по левому рукаву реки. За собором Нотр-Дам высился королевский замок, подступавший почти к самой воде. Здесь остров заканчивался, лишь поросшая травой полоска земли выгибалась там, где два рукава Сены вновь соединялись.

— Еврейская коса, — безучастно сказал рыбак, указав на острый мыс, которым заканчивался остров. Это были единственные слова, произнесенные им за всю поездку.

Он направил лодку к причалу, расположенному на левом берегу. Вероятно, на обратном пути вверх по реке рыбак собирался обогнуть Еврейскую косу с другой стороны острова. Он бросил мальчикам мешки и ушел.

Мальчики с мешками стояли у причала. Мимо проходил портовый сторож, спросивший их, почему они топчутся на месте и глазеют по сторонам.

— Мы ищем корабельщика Гофрида, — ответили они, — у которого здесь должна быть баржа.

— Если вы собрались к нему, то бегите за мной, — сторож расхохотался.

На набережной, ведущей вниз по течению Сены, к городской стене притулились домики корабельщиков. Сторож указал на один из них и продолжил свой обход. Мальчики услышали его удаляющийся блеющий смех.

Эрек постучал в дверь. Услышав кряхтящее «Войдите!», он открыл ее.

Человек лет сорока лежал в кухне на скамейке, укрывшись шерстяным одеялом. Выглядел он ужасающе: вокруг его мокрого от испарины лица с глубоко посаженными глазами, немытого и изборожденного морщинами, клочьями торчали черные волосы. Человек бросил на мальчиков настороженный взгляд. Слегка приподнявшись, чтобы лучше их разглядеть, он застонал. Мальчики заметили, что правая рука у него висела, обмотанная полотенцем. Может быть, он был ранен?

— Что вам нужно? — грубо спросил мужчина. — Разве я звал вас?

— Нет, — ответил Жакоб, подавив в себе испуг, — нас послал Ландольф из Корбейля, если только ты тот самый Гофрид, которого мы ищем.

— Ландольф? — недоверчиво сказал корабельщик. Он снова опустился на скамейку, и прошло довольно много времени, прежде чем он вспомнил о мальчиках.

— Садитесь сюда! — скомандовал Гофрид. — Ближе ко мне! Нет, еще ближе! Совсем близко!

Они опустились на колени перед скамейкой, и лица их придвинулись к корабельщику.

— Скажи нам, действительно ли ты тот Гофрид, который дружит с Ландольфом, — попросил Жакоб. — Скажи какую-нибудь примету.

— У Ландольфа редкие волосы и рыжеватая бородка. Он одутловат, и у него острый глаз. На полке у него в кухне стоит глиняная солонка. В ящике стола он хранит хлеб.

— Он угощал меня хлебом-солью! — воскликнул Жакоб. — Ты прав во всем.

— Тогда и тебе удалось оправдаться передо мной, потому что Ландольф дает хлеб-соль только людям, действительно заслуживающим доверия. Итак, добро пожаловать, и расскажите мне обо всем подробно! Потом посмотрим, могу ли я чем-нибудь вас угостить.

Корабельщик хотел приподняться, но, застонав, остался на месте.

Эрек достал из мякины сверток и положил его Гофриду на колени.

— Известия для тамплиеров, сидящих в подвалах парижских жилых домов. Ты должен их вручить.

Гофрид снова предпринял попытку встать, чтобы взять восковые таблички. Попытка закончилась неудачно.

— Из-за этих проклятых болей мне становится все хуже! — вырвалось у него. — Наверное, у меня вывих… Мне… мне… понимаете ли, при загрузке моей баржи… на руку упало бревно, — он наблюдал за мальчиками краешком глаза: поверят ли они его рассказу? — Цирюльник ко мне не приходит, так как говорит, что слишком занят.

— Мой друг Эрек, — рассудительно сказал Жакоб, — очень толковый пастух. Он разбирается в болезнях и многие может лечить. Может, он вылечит тебя?

— Хорошо, вылечи меня! — сказал Гофрид и снял полотенце с руки. Жакоб в ужасе отпрянул: предплечье, и плечо были покрыты черными, красными и синими пятнами. Вся рука распухла. Казалось, запястье сломано, так как ладонь была вывернута. Эрек вопросительно посмотрел в лицо больному, но Гофрид отвел взгляд.

Когда вечером Жакоб лежал рядом с Эреком на чердаке, он тихо спросил:

— Можно ли вылечить так изувеченную руку?

— Можно, если только кто-нибудь не помешает этому!

— Как это помешает? Не упадет же снова на него бревно!

— Это было не бревно, Жакоб, это была пытка.