Тайна Санта-Виттории

После того как взорвалось несколько бутылок, Рану, нашего Лягушонка, спустили на канате в одно из вентиляционных отверстий; он сообщил, что бутылки все запотели и в некоторых — особенно в бутылках со «Спуманти», игристым вином, которое производят здесь некоторые виноделы, — идет брожение. С пробок свисали клочья белой пены, похожие на бороду козла. У одних бутылок вылетала только пробка, и тогда сквозь стену слышалось глухое «по-оп». Но если пробка не вылетала, а вино начинало сильно бродить, стекло не выдерживало, и звук взрыва Наполнял ужасом и болью наши сердца.

Когда на Народной площади впервые раздались эти звуки, Бомболини сразу понял, в чем дело. Фабио и «Бригада Петрарки», состоявшая из четырех или пяти юношей, решили грудью отстаивать вино.

В эту минуту они увидели фельдфебеля Трауба, направлявшегося к ним через площадь.

— Что это такое, черт возьми? — спросил он.

— Взрывы в каменоломне, — ответил Пьетросанто. — Кто-то расстреливает невзорвавшиеся капсуле. Какой-нибудь мальчишка упражняется.

В тот момент ответ этот удовлетворил фельдфебеля.

— Отличный ответ, — сказал Баббалуче. — Я и не знал, что ты такой смекалистый.

А надо сказать, что наш каменщик не очень-то был щедр на комплименты.

— Что? Разве я не правду сказал? — спросил Пьетросанто.

Когда солнце село и воздух посвежел, взрывы прекратились и мы почувствовали себя в безопасности — по крайней мере до следующего дня. Но когда люди спустились с виноградников в бомбоубежище и стали устраиваться на ночь, тепла их тел оказалось достаточно, чтобы в погребе снова повысилась температура и бутылки опять начали рваться.

И снова — так, во всяком случае, представлялось многим — произошло чудо, иначе это не объяснишь. В ту ночь (словно сам бог поместил их там) у самой фальшивой стены расположились два семейства — Констанции Мурикатти и Альфредо дель Пургаторио, которые решили пожениться. Эти два семейства с помощью простынь, одеял и кусков парусины, которыми накрывают на повозках виноград, соорудили две большие, диковинного вида восточные палатки. В одной из них женщины сидели и шили наряд для невесты, а заодно и праздничные платья для себя. В другой — пели, плясали и пили мужчины. Люди очень веселились и очень шумели, потому что все были рады этой свадьбе. Семейство Мурикатти давно примирилось с мыслью, что никто никогда не женится на их Констанции, а Пургаторио давно примирились с тем, что только чудо может заставить Альфредо, человечка очень маленького и очень застенчивого, предложить женщине разделить с ним постель.

Когда за фальшивой стеной взорвалась первая бутылка, двое или трое немецких солдат, бросив карты, повернулись и посмотрели в глубину погреба.

— Что там происходит? — спросил ефрейтор Хайнзик. Кто-то из Бригады Веселого Досуга подмигнул ему.

— Праздник начался, — сказал он. — Открывают бутылки. Сегодня тут будет на что посмотреть.

Солдатам послали вина, а немного спустя, когда заиграла музыка и начались танцы, мы поняли, что спасены. Вначале была всего одна мандолина и один аккордеон, но, так как стало ясно, что это можно использовать в качестве звуковой завесы, Бомболини приказал всем музыкантам города играть. И вот появились тамбурины, какой-то старик с дудкой и Капоферро со своим барабаном. А потом все пели, плясали, хлопали в ладоши. Если прижать ухо к стене, то можно было услышать, как время от времени там рвутся бутылки. Но услышать это можно было только так.

К девяти вечера танцоры, проработавшие весь день в виноградниках, притомились, да и действие вина начало сказываться, и музыкантам захотелось передохнуть. Но Бомболини был начеку.

— Играть!.. Плясать! — прикрикнул он на мужчин и женщин. — Петь! — велел он нам. — И чтоб при этом хлопать в ладоши!

— Мы больше не можем, — взмолился Томмазо дель Пургаторио. — Мы все ноги отплясали.

— Придется плясать — так надо, — сказал мэр. — Судьба всего города зависит от вас.

— Да смотрите, чтоб было видно, что вам весело! — добавил Пьетросанто. — Никаких вытянутых рож!..

Настало одиннадцать часов, когда обычно все уже давно спят, но на этот раз еще шел пляс вовсю. Только теперь плясали по очереди — танцоры сменялись каждые четверть часа, и, если умолкала мандолина, сильнее гремели тамбурины, а по барабану Капоферро били тяжелыми деревянными ложками. Около полуночи, прогуливаясь по Народной площади, капитан фон Прум услышал звуки веселья и спустился вниз посмотреть, что происходит. Сколько времени он стоял у входа в Большую залу и смотрел на нас, трудно сказать.

— Что-то непохоже, чтоб им было весело, — произнес наконец капитан.

— Просто они устали, но вот увидите, у них появится второе дыхание, — сказал Бомболини.

Пьетросанто и еще несколько человек зашли за одну из палаток и отдали приказ.

— Извольте улыбаться! — велели они. — Прыгайте повыше. И не забывайте: вам весело! — предупредил Пьетросанто.

— Вот видите, — сказал Бомболини. — Они и оживились. Теперь всю ночь будут плясать.

И они плясали.