Тайна семьи Сталина

бы он вернулся, его тут же отправили бы в Сибирь. Бывших пленных отправляли в Сибирь, они потом оттуда через двадцать лет возвращались.

Л.П.: Если возвращались…

С.А.: Да, если выживали. Но мы так долго думали, что

Яша жив...

Л.П.: Были свидетельства о его смерти?

С.А.: Да, у немцев были, потом у американцев. Я хочу

147

тайны семьи сталина

исповедь последнего из джугашвили

сказать, что Яша был красивый, такой прелестный, настоящий старший брат. Как бы мне хотелось, чтобы он

меня защищал! С Василием они часто пускались в кула-ки, потому что Васька был ужасный сквернослов. А у грузин считается безумно неприличным выражаться при

женщине. Так что Яша напускался на Ваську с кулаками, они падали на пол и мутузили друг друга. И после этого

Яша говорил: «Нет, Васька – аморальный человек. Абсолютно аморальный человек. Нельзя, нельзя ругаться при

женах, при женщинах».

И когда я увидела Женьку Голышева, он оказался совсем не похож на Яшу. Был очень настырный, всюду лез:

«Я внук, я внук».

Л.П.: Это не у него был сын Виссарион или Иосиф?

С.А.: У него сын Виссарион и внук Иосиф Виссарионович. Музыкант. Господи, вся Грузия вокруг них пляшет.

Самозванцы.

Когда умер мой отец, ко мне пришла дама и заявила: «Вы кто такая? Я дочь, я Светлана». Я на нее смотрю.

Она: «Приглядитесь к моему носу, к носу приглядитесь».

Я впала в какой-то ступор. А она наговорила, что ее со-слали в Сибирь, и вот теперь она вернулась.

И сейчас пойдет к моей тетке Анне, она еще жива

была. Ну, тетка ее прогнала: «Вон отсюда!» Больше я ее

не видела.

А лет через десять эта женщина прислала мне письмо.

Просила прощения. Писала, что у нее была мания величия, но ее вылечили, теперь все в порядке.

У этого Женьки Голышева тоже мания величия, и у его мамы была. Он родился где-то в конце 1920-х или

в начале 1930-х. Потом Яша женился в Москве на Юле, и родилась Гуля. Вот она – вылитый Яша, всегда была

на него похожа. И он ее обожал. Гуля потом вышла за

араба. Работала переводчиком с французского. Совсем

как я когда-то хотела.

Л.П.: Вы хотели?

С.А.: Да, хотела поступить на филфак, выучить французский.

Л.П.: Почему тогда перевелись на исторический

факультет? Вам приказали?

С.А.: С отцом я воевать не могла. Никак. А когда он

умер, тут я могла, конечно, вернуться на филологию или

серьезно заняться фотографией.

148

тайны семьи сталина

исповедь последнего из джугашвили

Отец сказал:

«Бог с тобой, делай, что хочешь».

Л.П.: С отцом вы воевать не могли. Но вы же его

не боялись? В отличие от многих.

С.А.: Понимаете, вокруг было столько людей, которые считали его богом. И до сих пор есть такие. И книги

выходят. В Китае, везде.

Л.П.: Можно сказать, Великий кормчий Мао Цзэдун заимствовал идеологию у Сталина. Они были

друзьями?

С.А.: Да, и очень большими.

Л.П.: Вы его встречали?

С.А.: Нет, меня вообще не приглашали на высо-кие встречи. В первый раз отец меня показал, когда

в 1952 году в Москву приезжал Черчилль.

А в 1945-м, на Ялтинскую конференцию, англичане

и американцы привезли своих дочерей и отцу прислали приглашение, чтобы взял с собой меня. Но он ответил, что я – студентка университета и очень занята.

Я об этом приглашении даже не знала, уже позднее услы-шала о нем от переводчика Павлова.

Л.П.: Наверное, хотел вас уберечь от определен-ных тем?

С.А.: Нет. Он считал, что я буду говорить по-английски

и он ничего не будет понимать. Как так? Отец просто

не мог в это поверить. Так же как не мог поверить, что

я умею водить машину. Просил меня показать. Я села

за руль «Эмки», сзади расположился охранник с нага-ном. Отец тогда сиял: поверил, наконец, что я умею водить. Гордился.

Л.П.: А в личной жизни вам это мешало или помогало? Ведь как неординарный человек вы связывали

жизнь с особенными людьми.

С.А.: Они были в высшей степени ординарные. Первый муж, второй муж. Я от них бежала, когда разводи-лась: «Ах, какое счастье, что я свободна!»

Л.П.: Первого мужа, юриста Григория Морозова,вы к папе приводили знакомиться?

С.А.: Нет, он сказал: «Бог с тобой, делай, что хочешь, но я не хочу с ним встречаться». Потому что все воевали, а он не хотел, отсиживался в Москве. Отец никогда его

не видел.