Тайна серебряного зеркала

– Для завершения нужна лишь ваша помощь, – ответил мистер Абрахамс торжественно. – Вы сядете рядом со мной и примете эссенцию лукоптолика, которая срывает пелену с наших земных очей. Что бы вы ни увидели, молчите и не двигайтесь, иначе вы разрушите заклятье.

В нем читалась какая-то подавленность, а от его типичной для кокни грубоватости не осталось и следа. Сев в указанное им кресло, я принялся дожидаться результата.

Мой компаньон расчистил участок пола вокруг нас от тростника и, опустившись на четвереньки, мелом начертил на нем полукруг, отделивший нас и камин от остальной части зала. Вдоль края этого полукруга он нарисовал несколько иероглифов, напоминавших символы знаков зодиака. Затем мистер Абрахамс встал и испустил протяжный зов, столь быстрый, что он звучал как одно гигантское слово на каком-то грубом гортанном наречии. Закончив молитву – если это было молитвой, – он достал маленький флакончик, который мне уже довелось видеть ранее, и налил пару чайных ложек прозрачной жидкости в чашу, которую и вручил мне, дав понять, что я должен выпить ее содержимое.

У жидкости был едва различимый сладковатый аромат, напоминавший аромат некоторых сортов яблок. Мгновение я колебался, не решаясь поднести чашу к губам, однако нетерпеливый жест моего компаньона положил моим сомнениям конец, и я залпом ее осушил. Вкус не был неприятен, так что, поскольку никакого немедленного эффекта не последовало, я откинулся на спинку кресла, готовясь к тому, что меня ждало. Мистер Абрахамс сел рядом со мной; я чувствовал, что он то и дело поглядывает на мое лицо, не забывая, впрочем, повторять воззвание, которое прозвучало из его уст чуть раньше.

Постепенно меня начало охватывать ощущение приятной теплоты и слабости, вероятно, из-за жара огня, но и еще по какой-то необъяснимой причине. Мне невыносимо захотелось спать, и мои глаза начали слипаться; однако в то же время мой мозг активно работал; в нем пронеслась сотня прекрасных и сладостных мыслей. Я ощущал такую вялость, что, когда мой компаньон положил руку мне на сердце, словно желая проверить, как оно бьется, я не только не попытался ему помешать, но даже и не спросил его, зачем он это делает. Казалось, все в комнате кружится вокруг меня в каком-то сонном танце. Огромная лосиная голова, висевшая в дальнем ее конце, торжественно раскачивалась, а массивные подносы на столах выплясывали котильоны вместе с ведерком для льда и канделябром. Моя голова тяжело упала на грудь, и я бы лишился чувств, не приведи меня в сознание открывшаяся в другом конце зала дверь.

Дверь выводила на возвышение, где, как я уже упомянул, трапезничали хозяева дома. Сжав руки, я сидел в своем кресле, полными ужаса глазами глядя, как она медленно открывается, являя взору темный проход. В проходе показалось нечто – нечто бесформенное и бестелесное, но все же оно явно было чем-то. Я смотрел, как оно, подобно тусклой тени, перелетает через порог; по комнате пронесся порыв холодного ветра, который, казалось, пронзил меня насквозь, оледенив само сердце. Я ощущал таинственное присутствие; затем я услышал голос, подобный дуновению восточного ветра среди сосен на берегу пустынного моря.

– Я – невидимое отсутствие всякой сущности. Я имею склонности, и мне присуща неуловимость. Я – порождение электричества, магнетизма и спиритизма. Мои вздохи тяжелы и эфирны. Я убиваю собак. Выберешь ли ты меня, смертный?

Я хотел ответить, однако горло мое сдавило; и, прежде чем я сумел произнести хоть слово, тень скользнула через зал и скрылась во тьме, царившей на другой его стороне; по дому разнесся протяжный печальный вздох.

Я вновь устремил взгляд на дверь и, к своему изумлению, увидел крохотную старушку, которая, хромая, вошла из коридора в зал. Пройдя по нему взад-вперед несколько раз, она присела у края полукруга, явив взгляду лицо, выражение чистой злобы на котором я не смогу забыть никогда. Казалось, каждая гнусная страсть оставила на этой отвратительной физиономии свой отпечаток.

– Ха-ха! – завопила она, растопырив свои иссохшие пальцы подобно когтям неопрятной птицы. – Ты видишь, что я собой представляю. Я – дьявольская старуха. Я ношу желто-бурые шелка. Мое проклятие нисходит на людей. Сэр Вальтер был ко мне неравнодушен. Буду ли я твоей, смертный?

Мне удалось в ужасе покачать головой, в ответ на что она, замахнувшись на меня костылем, исчезла с жутким криком.

Однако глаза мои к тому моменту словно сами собой устремились к открытой двери, и я уже почти не удивился виду вошедшего в нее высокого мужчины с благородной осанкой. Лик его был мертвенно-бледен, однако с ним резко контрастировала темная челка ниспадавших назад волос. Подбородок мужчины украшала короткая острая бородка. На нем были свободные, но все же подогнанные по фигуре одежды, сшитые, судя по всему, из желтого шелка с большой белой фрезой. Пройдя через комнату медленным величественным шагом, он обернулся и заговорил со мной приятным голосом с изысканными модуляциями.