Тайна серого кардинала, или Как я стала злодейкой

Впрочем, винить барона он не мог. Спрятать тело Клодии в святилище было его собственным решением, потому что он знал, какой страх на континенте у людей вызывают живые камни Ансаллы. Даже хозяин замка не сунулся бы сюда без особой нужды лишний раз. Да и не лгал барон — видно было по нему, что в смерть своей дочери он безоговорочно верит.

Выходит, что судьбу этой несчастной решило какое-то роковое стечение обстоятельств? Цепь случайностей? И в конечном итоге его роль стала решающей?

Тариен криво усмехнулся. Он оперся рукой о колонну жертвенника и низко наклонил голову, а в следующий миг святилище живых камней наполнилось его смехом. Тягостным, недобрым, едким смехом.

— Кажется, сама судьба на моей стороне и ведет меня к возмездию.

Смех оборвался.

— Что ж, значит, время пришло.

За судьбой Клодии де Фракиз, сбежавшей младшей дочери казненного герцога, Тариен следил уже долгое время. Он прознал, что в день казни она сбежала с заезжими ворами, чья карета была замечена, когда покидала земли Фракизов. Он искал беглянку на воровском дне столицы и нашел. Он держал ее в поле зрения, незаметно для нее самой, потому что она идеально подходила для его замысла. Обладающая даром нагалиси клейменная воровка — Клодия де Фракиз была для Тариена еще одним подарком судьбы.

И вот теперь ему оставалось только заменить на шахматной доске опустевшее место маленькой пешки своей фигурой.

Чтобы эта фигура, дойдя до другого конца доски, стала королевой.

Королевой-марионеткой, управлять которой будет он.

Барон де Саар был вынужден принять его условие — признать молодую женщину, которую привезет в его замок Тариен, своей дочерью. Призвав магию, Тариен разбил все каменные фигуры в святилище. Остались только груды камней на полу — не уцелела ни одна. Кроме, разумеется, окаменевшей Клодии де Саар, которой еще предстояло сыграть свою роль. Однако барон знал, что его слуги спустились в святилище и никто из них уже не вернулся обратно — страх вынудил его подчиниться.

* * *

Вынырнув из воспоминаний, Тариен окинул взглядом святилище.

— Однако…

Он посмотрел на Гвеневер Леду, дотянулся взглядом до Клодии де Саар в нише и произнес:

— Нужно здесь прибраться.

Фигуры барона и Гвеневер словно разорвала изнутри невидимая сила, и вот на полу святилища появилось еще две груды камней — такие же, как и те, что лежали вдоль жертвенников.

Напоследок Тариен подошел к нише, где находилась дочь барона.

— Прости. Но ты тоже больше не нужна.

Каменная фигура беременной девушки разлетелась вдребезги внутри ниши.

— Живые камни Ансаллы, возвращайтесь к истокам.

Сила черного камня взвилась под своды святилища громким гомоном и тотчас же каменные осколки стали растекаться по полу, сливаясь с ним. Прошла минута — и пол в святилище выглядел так, будто расколотых каменных фигур здесь никогда и не было.

Какое-то время в святилище звучали удаляющиеся шаги Тариена Грима, пока не стало тихо.

Живые камни Ансаллы вновь погрузились в глубокий сон.

ЭПИЛОГ

Дверь на балкон была открыта, и в одну из гостиных замка проникал запах грозы. Небо то и дело озаряли молнии. Где-то вдалеке раскатисто гремел гром.

Слуга в гостиной поставил поднос на столик и, откупорив бутылку выдержанного лахрийского вина, налил треть бокала.

— Хорошего отдыха, господин, — поклонился он сидящему в кресле напротив окна хозяину замка, взяв поднос с бутылкой, и быстро вышел.

Однако только за ним закрылась дверь, как раздался стук. Гость не ждал приглашения, и почти сразу на пороге гостиной появилась женщина.

Юбки темно-вишневого платья прошуршали по каменному полу. Остановившись в нескольких шагах от балкона, она посмотрела на небо и произнесла:

— Близится гроза.

Ее взгляд потянулся к мужчине в кресле, остановился на руке с белыми кружевными манжетами, на длинных пальцах, обхвативших бокал вина.

— Я принесла тебе плохие новости, Волк.

Мужчина пригубил вино.

— Говори.

— Барон де Саар и его беременная любовница мертвы. Их поглотили живые камни Ансаллы. Это мог сделать только нагалиси, Волк.

— Кто?

— Подопечная магистра.

Мужчина подносил бокал ко рту, чтобы сделать еще один глоток вина, но в этот раз его рука замерла на полпути.

— Иди, — сказал он.

Гостья в вишневом платье послушно присела в поклоне и тихо удалилась.

Оставшись один, мужчина какое-то время молчал, а потом произнес в пустоту комнаты, словно обращаясь к тому, кого здесь не было.

— Ах, Клодия, Клодия… Я так рассчитывал на дитя этой рыжей женщины от барона. Его род был ценен, а теперь из-за тебя он потерян. Всего лишь один из четырех… Это большая утрата. Ты испортила мои планы, милая Клодия. Что ж… теперь мне придется испортить твои.

Его пальцы, обхватывающие бокал, с силой сжались. Раздался треск стекла, и бокал разлетелся на осколки, а вместе с осколками во все стороны брызнула темно-красная жидкость. И, глядя на каменный пол, невозможно было понять, какие из капель были вином, а какие — кровью.

--------------------

Конец первого тома