Тайна серого кардинала, или Как я стала злодейкой

Однако к своему удивлению я поняла, что вор услышал меня. С потемневшим от ярости лицом он подался вперед, но… Тотчас сжав губы, шагнул назад, подавляя порыв помочь, и медленно покачал головой из стороны в сторону.

— Прости, — донесся до меня его глухой голос, а в следующий миг резко развернулся и, метнувшись к двери, был таков.

Крохотная надежда на помощь потухла в моей груди. Он сбежал, а больше мне не у кого просить помощи. Я обречена.

Меня вывели во двор, где уже ожидали мой отец и Юна — в кандалах, как и я. Лицо отца было искажено гневом:

— Как вы смеете так обращаться с моей семьей после того, как я столько лет верой и правдой служил короне?! Меня и мою семью оклеветали! Вы намерены казнить нас по ложному навету?! Я требую аудиенции у его величества!

— Его величество подписал приказ о немедленной казни всего рода де Фракиз, — ответил один из посланников короля. — В аудиенции вам отказано загодя.

— Это предательство! — взревел отец.

— Только его величеству решать, что считать предательством, ваша светлость. Готовьтесь к казни. Молитесь богам вашего рода.

Всадник увел лошадь в сторону, больше не слушая возмущенных криков герцога де Фракиза. Мой взгляд нашел Юну. Сестра не смотрела на меня. Казалось, она как будто не здесь и даже не обращает внимания на происходящее — ее взгляд был устремлен в пустоту перед собой. Она не плакала и не кричала, не просила ни о чем, я не видела в ее лице ни страха, ни отчаянья — Юна выглядела отрешенной, и это испугало меня больше, чем отчаянные и гневные крики отца. И даже когда во дворе появилась наша матушка, Юна не подняла глаз, будто ничего не слышала и не видела.

Жена герцога де Фракиза была другой крови и от рождения принадлежала к другому роду. Наверное, поэтому заклинание прелатов Нагрота на нее не подействовало. Но я не сомневалась — маги знали, что она не сбежит, что придет сюда сама. Придет, потому что не сможет оставить мужа и дочерей.

— Юна! Клодия! Мои доченьки! — вся в слезах матушка пыталась добраться до нас, но слуги посланников короля держали ее, не позволяя приблизиться. Только один раз ей удалось вырваться и броситься с истошным, срывающимся криком к мужу: — Теодор! Спаси наших девочек! Спаси их!

Видя горе нашей матушки, я не сдержала рыданий. Губы отца дрожали, когда он слушал, как кричит, разрывая воздух над замком, его жена, когда смотрел, как ее хватают за руки, заламывая их за спину, как смыкаются и на ее кистях кандалы. И только лицо Юны оставалось отстраненным, будто она была не здесь, по-прежнему не видела ничего и не слышала.

— Ведите нас в святилище живых камней Ансаллы, — выступил вперед один из прелатов, по-прежнему пряча лицо в тени кроваво-красного капюшона.

В каждом замке королевства имелась комната, стены которой возводились из живых камней. Такова была традиция. Таков был закон. Путешественники, бывавшие в других королевствах континента, говорили, что по всей Ансалле действовала та же традиция и тот же закон.

Наш замок не был исключением. Комната со стенами из живых камней была и здесь. Комната, которая находилась в самом сердце замка. Комната, где указом короля всю нашу семью должны были казнить.

Слуги нашего замка, мажордом, который долгие годы преданно служил моему отцу, выполнял все поручения моей матушки, покорно понурив голову, выполнял приказ, указывая прелатам Наргота путь к святилищу.

Мы уже почти вошли снова в замок, когда раздался крик:

— Юна! Отпустите ее! Отпустите мою невесту! Клянусь всеми богами, я убью любого, кто встанет на моем пути к ней!

Я узнала этот голос еще до того, как обернулась.

Лоран!

Но раньше, чем я посмотрела на него, мой взгляд невольно нашел Юну, потому что она наконец ожила, сбросила с себя покрывало цепенящего смирения, и с ужасом в глазах закричала, срывая голос:

— Лоран, нет! Прошу, не надо! Умоляю, нет!!!

И повернув наконец голову назад, я все поняла. Юна смирилась с тем, что умрет. Смирилась даже с тем, что вместе с ней умрут ее мать и отец, ее сестра. Только одна вещь не отзывалась в ее сердце смирением — неизбежная гибель ее возлюбленного.

Лоран стоял посреди двора, обнажив меч, а вокруг него сомкнулся круг спешившихся посланников короля и их слуг. Я знала, что посланники короля были лучшими мечниками королевства. У Лорана не было ни единого шанса.

— У воронья замка де Фракиз сегодня будет ужин, — изрек филосовским тоном один из прелатов Нагрота, повернув голову в капюшоне туда, где намечалась кровопролитная битва, но тотчас повернулся к замку и добавил: — А нам нужно утолить голод живых камней кровью благородного рода. Не останавливайтесь.

Я успела увидеть, как с яростным криком Лоран поднял меч и бросился на ближайшего из посланников короля, но тут меня толкнули в спину, заставляя войти в замок.

За моей спиной звенела сталь, ревел яростью голос Лорана — возлюбленного моей сестры, моего возлюбленного, — а после двери замка затворились, заглушив почти все звуки.

Остались лишь отчаянный плач Юны, идущей рядом со мной, и наши глухие шаги, пророчащие страшную и неизбежную казнь.