Тайна сибирских орденов

В своих воспоминаниях Лопарев привел такой случай: «Наш штаб находился в почтово-телеграфном отделении. В комнату весь в куржаке важно вошел начальник Филинской заставы т. Карлин. Отрывает сосуль­ки льда с усов, с треском бьет их о пол.

—  Ну, товарищ Лопарев, я одного субчика угробил.

—  Кого? За что? — общее внимание 20 лучших партизан импони­рует Сене.

—  Угробил кулака горно-субботинского Вторушина.

—  Ну туда ему и дорога, расскажи.

—  Вы ушли. Собрал я филинских мужиков на сходку, кто, говорю, “за”, кто “против”. Все — “за”, только просят: уберите от нас эту гадину-погану купца Вторушина. Придут белые — всех нас выдаст. Ага, отве­чаю, подь сюда, голубок. Арестовать. Взяли, повезли. А старик пилит и пилит меня, терпежу нет.

—  Молчи, старый хрыч, убью из “нагана” и до Лопарева не довезу. Не унимается: пилит, смеется, стращает белыми. Совсем вывел из себя. Сам сидит на лавке в большой шубе с кушаком, рожа — с похмелья не обе­решь. Донял он меня, выхватил я “наган” — раз! Он — брык с лавки. Почупал я пульс — пропал. Ну, собаке — собачья смерть. Все!

Этот рассказ прервал звонок из Горной Субботы (удобный пункт на горе над зимним трактом; в случае появления белых можно сооб­щить нам по телефону, а самим выходить прямиком по тайге на лыжах в Демьянск).

—  В чем дело, поганцы? — спрашиваю.

—  Пришли, — сообщают, — в Горную Субботу, залезли на столб, вы­ключили телефон, повели провода в избу. Зашли и ахнули: “угробленный” Вторушин сидит в переднем углу за самоваром, с бороды пот капает. Уви­дел нас — блюдце из рук вдребезги. Побледнел, упал на коленки, кричит: “Больше не буду! Простите! Пощадите!” — Узнали: пуля от сенькиного “Смитт-Вессона” запуталась в шерсти полушубка, который был под ту­лупом. От страха старик упал. А что Сеня понимает в пульсе, к тому же под сильной “мухой” за ухом.

Пересказал эту историю ребятам — смеялись до слез. Карлин поблед­нел. Выхватил свой “наган”, швырнул его об пол.

—  Давай мне, товарищ Лопарев, настоящий “наган”. С этим говном я не хочу себя срамить.

Дал ему новенький “наган”. Успокоил. Парень действительно реши­тельный и храбрый.

В тот же день приехал в Демьянск т. Зырянов А., статный, высокий во­енный, развитый, умный. Сразу взяли его помощником (убит в 1921 году в бою с бандитами на Сургутском фронте).

Тогда же пришел ответ-телеграмма т. Блюхера на нашу просьбу о помо­щи: «Сложившейся обстановке помощи оказать не могу. Выходите из по­ложения сами. Привет красным партизанам!» Ему было явно не до нас...»

Лопарев не ошибся в своем заключении. Войска Колчака потеряли уже всякую боеспособность, и красным дивизиям Восточного фронта предстояло преодолевать не сопротивление противника, а простран­ство. Пока красная 5-я армия успешно преследовала колчаковцев вдоль главной железнодорожной магистрали по направлению к Омску, красная 3-я армия 24 октября 1919 года заняла Заводоуковск, 3 ноября — Голышма­ново, еще через день — Ишим. Утром 14 ноября 27-я стрелковая дивизия Блажевича[20], сделав за сутки на подводах стокилометровый переход, пе­реправилась по льду на восточный берег Иртыша и захватила Омск.

Газета «Красный набат» сообщила, что с 16 октября по 17 ноября войсками Восточного фронта занято шесть больших городов: Тобольск (вторично), Ишим, Тюкалинск, Петропавловск, Кокчетав, Омск. «Взя­то в плен 10 генералов, свыше 1000 офицеров, 27 тысяч солдат, при­чем пять полков в полном составе, штаб дивизии, четыре полковых штаба. Захвачены 30 орудий, 232 пулемета, 3560 винтовок, несколько миллионов снарядов и патронов, два бронепоезда и несколько поездов, 80 паровозов, 3000 вагонов, много лошадей, хлеба, зерна и муки — более 5 миллионов пудов...»

Лопарев понял: в обстановке окончательного разгрома главных сил Колчака красные войска не будут отвлечены на второстепенный Обь-Иртышский театр военных действий. На какое-то время Тоболь­ский Север отдавался тем, кто успел. Упускать такую возможность? По признанию Лопарева: «...богачи припрятывали ценности в речках и урманах, а прятать было чего: у одного поганого купчишки из Самарова Кузнецова И. Г., “козла”, в последние годы империалистической вой­ны его племянник Кузнецов Яков цапнул шкатулку с золотом и деньгами, ни много ни мало 100 ООО рубликов...»

Взять сразу свою судьбу в руки Лопарев не смог. «Получив сведе­ния от матери нашего славного Бардакова, старушки 60 лет, пригнав­шей на лошадке из Болчар, о появлении на Конде неизвестного отряда, я распорядился отступить еще на 90 км до с. Увата (150 км от Тобольска). Выехали в тот же день на 180 лошадях в составе 200 человек...»