Тайна "Сиракузского кодекса"

Как-то раз Джон рисовал пехотинца, которого уговорил попозировать. Рисовать модель не в движении, а позирующей было для него еще внове. Паренек собирался послать портрет родным. Они сделали несколько попыток, но Джон никак не мог добиться, чего хотел. Паренек не прочь был сидеть в джунглях по часу в день, потому что, какого черта, он все равно был мертвецки пьян. В их части искусство Джона уже получило известность. Его рисунки украшали солдатскую столовую, и ему не приходилось платить там за пиво. Несколько зарисовок он опубликовал в «Старс энд страйпс»… [18]

Они уже подобрали позу и получили набросок, который понравился обоим. Еще один сеанс, и работа закончена. В сущности, как рассказывал мне совершенно пьяный Джон, портретная часть была готова. Он старался теперь поточнее изобразить листву на заднем плане и так увлекся, что не услышал падения снаряда. А снаряд упал и испарил предмет его рисунка. Попросту стер мальчишку. Прямое попадание.

Джона взрывная волна только приподняла и опустила обратно в нескольких ярдах дальше, контуженного и временно оглохшего. Из ушей текла кровь, он потерял ориентацию, форма немного порвалась, обморок, а в общем он остался цел и невредим.

Ко времени, когда его эвакуировали в тыловой госпиталь, Джон пришел в сознание и рисовал. Кто-то положил блокнот с зарисовками вместе с остальным его имуществом. Однако он оставил в покое портрет и растительность на заднем плане и сосредоточился на кресте.

Когда его отмыли, очевидных повреждений не обнаружилось. Всем известно было, кто он такой, так что ему не пришлось поднимать большого шума, чтобы оставить при себе блокнот. Попав в число не нуждающихся в неотложной медицинской помощи, Джон бродил по госпиталю, расспрашивая, не знает ли кто, какое сегодня число. Почти все знали и говорили ему, но он никак не мог заставить себя написать дату рядом с крестом. Как только уголек касался бумаги, наступал мозговой блок. Он ничего не помнил. Придя в себя, он понимал только, что пора написать вторую дату на кресте того паренька. Так что он добавлял к кресту несколько штрихов и спрашивал очередного встречного, какое сегодня число, и все начиналось сначала.

Через пару недель он угомонился. Ему давали транквилизаторы и подержали какое-то время в психиатрическом отделении, но буйствовать он начал, только когда пришли ему сообщать, что пора возвращаться на передовую. Тогда он попытался убить посланца. Лейтенант-новичок послал другого новичка повторить сообщение. Остальные оказались умнее. Так что в Файетвилльской военной тюрьме Джон настолько хорошо научился красить, что смог перейти на портреты маслом, и там же он постиг слесарное ремесло, так что умел вскрыть любую машину — например, «БМВ».

Много мне теперь с того было проку.

Он получил не меньше, чем выдал, — больше, сказал бы я, учитывая, что убитым оказался он. На лице и черепе осталось множество ссадин. Рубашка превратилась в лохмотья, один ботинок пропал, левая нога была прострелена, но убила его пуля в грудь. Баллистическая экспертиза покажет, была ли это та же пуля, что пробила ладонь правой руки.

— Сколько же у нас уже набралось? Рени, Торговец Машинами, Джеральд Ренквист — это три. Джон Пленти стал четвертым.

А я даже не был уверен, за что.

А если добавить двух телевизионщиков? И неопознанного типа из Си-Клифа? Это уже семь.

А я все еще не знал, за что.

Я стоял, глядя на тело Джона, и думал: мне бы надо развернуться и пойти отыскать этого креольского сукина сына. Его и его подручного, любителя пострелять. Конечно, не было доказательств, что это они: просто никакие подонки, кроме них, в меня в последнее время не стреляли. Это и еще разгром, который устроили в студии. Пришлось потрудиться, чтобы так все перевернуть. Он был жестоко избит и неумело убит. Экстази и тот креол подходили на роль подозреваемых. Я вблизи рассмотрел их тупость и неуклюжесть.

Однако я не совсем доверял этому выводу. Те парни никак не годились в профессионалы. К тому же оставался вопрос об их заказчике. Тот, кто нанимал халтурщиков-костоломов, но не возражал против серьезных увечий. Эти были не более чем дешевыми головорезами и никуда не годились против некоторых из людей, с которыми их посылали управиться. Убийство — дело хлопотное. Оно привлекает внимание. Для таких деликатных дел профессионал нанимает умелых профессионалов. Кто же послал шутов на работу для диверсанта?

Такой же шут?

Всего двумя часами раньше — и Джон был бы со мной. Вместе мы с Джоном точно справились бы с креолом и Экстази, сколько бы пушек у тех не было: похоже на то, что Джон, даже пьяный, едва не отбился и сам.

Может, они дожидались, пока я уеду?

Стул, на котором он сидел, был перевернут, и стол рядом с ним тоже. Пол засыпали стреляные патроны. Блестела лужица пролитого виски. Они вломились к нему или попытались — хотя трудно сказать, потому что разгром захватил всю студню, что-то около тысячи пятисот квадратных метров. Похоже, они застали его почти вырубившимся, на стуле, спиной к входной двери — которую он, возможно, даже не потрудился запереть.