Тайна "Сиракузского кодекса"

— Боже мой! — вскрикнула Мисси и прижала ладонь к губам, чуть не расплескав стакан.

— Порази меня бог, — шепнул Дэйв.

«Смерть», — думал я.

На пленке слышался взволнованный ропот зала, в котором читала свою лекцию сержант Мэйсл. Но она предвидела действие своих слов на слушателей: дав им несколько секунд на выражение чувств, она закончила рассказ.

«Али описал этот момент сиракузскому писцу в мучительных подробностях. Корчась в пыли от судорог в животе, со скованными лодыжками, потрясенный Али видел, как его надежды на будущее гибнут в неверных тенях сторожевых костров. Экскувитор невозмутимо смотрел, как обезглавленное тело выплескивает остатки крови. Прожив половину жизни, Али отмечает, что у солдата, конечно, были свои проблемы, не касающиеся какого-то докучливого раба. Наверняка императрица грозила снести голову самому экскувитору, если Теодос, Али, Беллерофон, аметистовый перстень и его гранатовая копия, а возможно, даже кошель с золотом уйдут из ее рук. Такая ответственность может лишить человека сна, а тут какой-то раб смеет не только оспаривать его суждения, но еще и касаться его. Ну что ж, придется заплатить компенсацию хозяину. Столь мелкая помеха в исполнении долга в столь неподходящее время заслуживала лишь короткой расправы».

Мисси всхлипнула. По ее щекам катились слезы, и она рассеянно разглаживала складки пледа.

«Тело Теодоса еще содрогалось, — договаривал голос на пленке, — когда экскувитор вытер меч о тунику мертвого раба и, не оглядываясь, ушел, ногой откинув с дороги отрубленную голову.

Али никогда больше не видел этого экскувитора.

„О-тис“ — диктовал Али писцу тридцать лет спустя.

В ночь убийства Теодоса он повторял это снова и снова, хотя слезы и рвота мучили его до рассвета.

Последняя строка, которую продиктовал Али писцу в Сиракузах:

„Отис — Никто — Мой принц“».

ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ-ПЯТЬ МЕРТВЕЦОВ

XXIII

— О боже мой, какая… Какая печальная история. Остановите запись. Пожалуйста, остановите запись!

У Мисси дрожали руки.

— Никаких проблем.

Бодич выключил магнитофон.

— Пленка закончилась.

С Мисси как рукой сняло грусть.

— Что? — вскричала она. — Не может быть! А что стало с перстнями?

Я впервые видел ее в таком возбуждении.

— Подождите, — поспешно добавила она, — не рассказывайте, подождите. Мне надо попудрить нос.

Она взмахнула рукой.

— Отвернитесь, отвернитесь!

Дэйв и лейтенант Бодич повернулись спинами.

— Лежи под одеялом, — приказала она мне, потом взяла свою косметичку, прошлепала в ванную и закрыла за собой дверь.

— Как самочувствие, Кестрел? — спросил Бодич, закуривая следующую сигарету.

Меня удивила такая заботливость. Но не успел я ответить, как Бодич, выдохнув клуб дыма, прибавил:

— Стоит мне задуматься об отставке, как в этом городе кого-нибудь убивают.

— Так общество дает понять, что нуждается в вас, — предположил Дэйв.

Бодпч невесело рассмеялся.

— В ту ночь ты провожал Рени Ноулс домой, Кестрел?

— Она знала эту историю, — догадался я, — и вы тоже.

Бодич коротко кивнул, но сказал:

— Ты говорил нам, она оставила ключи от машины в галерее?

— У Джеральда Ренквиста.

— Ты их больше никогда не видел?

— Его? Или ключи? Нет, в обоих случаях.

— Ты говорил, Рени Ноулс показала тебе машину на стоянке.

— Это верно. «БМВ». Она сказала, что машина похожа на ее, и, видимо, гордилась этим.

— Похожа на ее или была ее? Какого цвета?

— Может быть, черная? — я оглянулся на Дэйва. — Было темно.

Дэйв сказал:

— Та, что на Семидесятом причале, была черная.

— Черная подойдет, — согласился Бодич. — Я видел регистрацию. Что-нибудь еще? Как насчет окон?

— У той, что она показывала, окна были тонированные.

Дэйв кивнул.

— Совпадает.

Бодич достал связку ключей с дистанционной сигнализацией и показал мне.

— Узнаешь?

— Нет. Где вы их взяли?

— Ренквист отдал, когда мы его опрашивали.

— Так вы уже знали про ключи, когда говорили со мной?

— Конечно. Мы уже побеседовали с Джеральдом.

— Вот как. Так в чем дело?

Бодич фыркнул.

— Известие о смерти миссис Ноулс выбило его из колен. Он сам отдал ключи, мы и спросить не успели. Держал их в конверте. Пока мы с ним говорили, появился посыльный.

— Чтобы вернуть ключи Рени?

— Правильно.

— Да уж, это снимает с Джеральда всякие подозрения, нет?

Бодич пожал плечами.

— Так где оказалась машина?

— Хороший вопрос. У нас есть ключи, а машины нет.

— Может, Ренквист ее переставил? Вы его не спрашивали?

Бодич покачал головой.

— Теперь уже поздно.

Я взглянул на Дэйва. Дэйв моргнул.

— Черт побери, — сказал я.

Бодич уныло кивнул.

— Где?

— На грязной стоянке на Свечном мысу.

— Когда?

— Этим утром, довольно рано. — Бодич прерывисто вздохнул. — Чертовски рано.

— Как?

— Его застрелили, его вскрыли, его «мерседес» подожгли вместе с ним.

Дэйв присвистнул.

— Скрупулезная работа, — отметил я.

Бодич швырнул ключи в открытую пасть чемоданчика — и промахнулся.