Тайна Смоленского кладбища

— Нет, Миша, чтоб никто не догадался, что ты святой, я тебе этот рисунок на спине сделаю, а бога ты всегда в груди носи, дело это праведное. Ну, божий человек, начнем! Через полчаса тушь была готова. Черная сажа — копоть от резиновой подошвы, еще кое-какие добавки и обыкновенная булавка.

— Теперь, во имя господа бога и святого духа, терпи Миша.

Миша лежал, на животе, покряхтывая от боли, а Тереха художничал над Мишкиной спиной. Через пару часов Тереха сказал:

— Ну, все готово, теперь, Миша, и на тебя снизошел святой дух! Аминь!

Миша облегченно вздохнул.

— К тебе, Миша, есть такое дело. Когда выйдешь отсюда сходи в баню. В баню пойди на 16-ю линию, в субботу, в семь вечера. Увидишь у кассы человека с двумя дубовыми вениками под мышкой. Подойдешь к нему, передашь от меня привет и.

Вечером Тереху вызвали к следователю. И Тереха начал «гнать дурочку»:

— Я — Вася Петров из Антропшино, из колхоза «Красный пахарь», — и поплел, поплел небылицы.

Следователь спокойно и чуть насмешливо слушал его. Милиционеры наготове стояли у дверей кабинета:

— Расстегни рубашку, — вдруг попросил следователь.

Тереха после некоторых колебаний расстегнул.

— А откуда у тебя; колхозника из Антропшино, такая наколка и эта уголовная бабочка, — следователь показал рукой на бабочку на Терехиной руке.

— Давайте, товарищ капитан, покажем этому колхознику пятый угол, сразу расколется, — предложил стоящий у дверей здоровенный старшина.

— Не имеете права! — заволновался Тереха, я лицо неопознанное.

Он знал, что такое пятый угол, в то время это практиковалось для тех, кто шел в несознанку; применять систему «пятый угол» — это избивать, пока не расколется. Но Терехе повезло, следователь был человеком гуманным и осторожным, и эту систему не применял.

— Ребята, — сказал он милиционерам, — уведите этого молодчика, завтра все-таки выяснится кто он. Только будьте с ним повнимательней. Этот колхозник что угодно выкинуть может.

Милиционеры увели Тереху в камеру.

Утром следователю Ромашову позвонили. Он снял трубку:

— Да, говорите — рыжий, лет двадцати пяти, бабочка на руке? Он нам нужен позарез. Только побыстрей, пожалуйста. Как транспорта нет? Любую машину, несите на себе! Говорю, позарез нужен.

— Ну вот, — сказал он Сорокину, — нашелся наш рыжий, сейчас приведут его из пятнадцатого отделения. Доложили, даже транспорта у них нет, чтоб бандита доставить.

Через несколько минут опять звонок. У капитана Ромашова затряслась рука, снимающая телефонную трубку:

— Убит при попытке к бегству? Вы меня убили! Кто стрелял? Сержант Кочкин? Мне труп не нужен. Сейчас выезжаем, разберемся. — Капитан бросил трубку. — Ну вот, Костя, как нам коллеги из пятнадцатого нагадили. Шлепнули нашего рыжего. Поехали в пятнадцатое, разобраться в этом надо.

А с Терехой случилось вот что. Четверо сотрудников 15-го отделения повели Тереху в 30-е отделение, предупредив, что в случае чего, стрелять будут незамедлительно. Тереха шел спокойно, понурив голову. Дошли до Среднего проспекта. И тут Тереха, оттолкнув впереди идущих конвоиров, бросился к парадной на 14-й линии. Он хорошо знал эти места, парадная была проходной. Ему казалось, что он не бежит, а летит. Вот рядом эта дверь, за которой Тереху ждет свобода. Вслед ему крик «Стой! Стреляю!». Один выстрел, другой и вдруг как будто удар толстой доской по голове. Эта третья пуля догнала Тереху возле самой спасительной двери. Амба!

А в 15-м отделении бушевал капитан Ромашов.

— Вы что наделали? Главного участника убили. Где этот сержант Кочкин?

Перед капитаном вытянулся невзрачный сержант с испуганными глазами.:

— Я по инструкции, товарищ капитан. Одну в воздух, другую — по ногам.

— А третью?

Перед капитаном вытянулся высокий спортивного сложения блондин с шальными глазами, «младший лейтенант Оживлягин» — представился он:

— Третья пуля была моя, не ругайте сержанта. Я уложил бандита, думал, сбежит стерва.

— Под трибунал пойдете, Оживлягин, — вскипел капитан Ромашов и сказал дежурному. — Покажите камеру, где сидел Терехин.

— Пожалуйста, товарищ капитан, камера еще пустая.

Дежурный повел Ромашова и Сорокина в камеру, откуда недавно увели Тереху. Зашли в камеру.

— Посмотри, Костя, не оставил ли наш Тереха здесь каких-нибудь следов, надписей, рисунков или чего-нибудь еще.

Камеру тщательно осмотрели, но кроме неприличных и дурных надписей ничего не было.

— А один ли он здесь сидел? — спросил вдруг Сорокиным у дежурного.

— Нет, не один, сегодня утром выпустили мы одного матроса за недоказанностью.

— Какого матроса? — насторожился Ромашов.

В дежурной комнате лейтенант открыл книгу и прочитал: «Духов Михаил Иванович, 1920 года рождения, уроженец Антропшино Ленинградской области. Шкипер-матрос баржи № 212 судоремонтного завода. Проживает: Косая линия д. 26/28, кв. 17».

— Записывай адрес шкипера, Костя! Мы его должны во что бы то ни стало разыскать. Он нам, наверное, сможет кое-что сообщить.

Взяли дежурную машину и через десять минут были у дома 26/28 на Косой линии. Сорокин с интересом оглядывал здоровенный дом, похожий на большую казарму.