Тайна Спящей Охотницы

Раннее мягкое утро дышало наружи влажной и бескрайней травяной весною. Там, наружи, сейчас не было видно никакой войны – там, над свежей, совсем юной травой, стояла умиротворяющая дымка.

Беленец подался из вагона вперед, повис на поручнях, внимательным разведывательным взглядом порыскал слева направо – по всей половине мира, разделенного сейчас надвое военно-санитарным составом, что вынужден был остановиться посреди безлюдного, открытого простора.

Потом товарищ Беленец снова подался назад, в вагон, повернулся к Киту и взял его за плечи.

- «Пули не берут», – снова пробормотал он (это признание Кита, видно, всё не давало ему покоя… и еще, наверно, не давало покоя то, каким полувиноватым тоном сделал это признание Кит). – А что берёт?

Кит почувствовал, как иголочки воткнулись в мозг – как раз в тех местах, где хранилась секретная информация о том, что его «берёт». И Кит ничего не сказал ни про чёрную полынью, ни про возможное падение с большой высоты.

- Наверно, бомба большая… Фугаска. Или снаряд, - выдавил он из себя, изо всех сил выдерживая сквозной, томографический взгляд настоящего человека советской госбезопасности, который тоже в любую минуту был готов отдать свою жизнь за дело… и за него, Никиту Демидова, за страну… да хоть и за товарища Сталина, как полагалось в ту эпоху, когда без конкретного, персонального смысла было не победить и не подарить потомкам будущего, хоть какого-то.

И добавил для правдоподобности:

- Типа, очень большое ударное ускорение.

Беленец очень серьезно кивнул, объяснение его удовлетворило.

- Понял в объеме школьной физики, - сказал он. – А теперь слушай меня. Здесь физика особая. Если сейчас и меня убьют… ну, мало ли, бывает… Так вот. Если меня убьют, у нас здесь, в Советском Союзе, останется всего два человека, которые знают, кто ты есть на самом деле. И тебе до них самому не добраться. Твое спасение и твое дело только там.

Беленец вывел Кита за плечи вперед, к открытой двери вагона, и показал на жиденький дальний перелесок, пробивавшийся сквозь утреннюю дымку наподобие миража.

- Видишь деревья, естественное укрытие?

- Вижу.

- Вот, если меня убьют, беги туда сам и жди. Тебя должны забрать.

- Кто? – совершенно нечаянно, но простительно для математического вундеркинда спросил Кит.

- Сам поймешь, - не сердито ответил Беленец. – Жди до упора… И еще запомни: если будут спрашивать, куда тебя везли, отвечай «на военно-ремонтный завод». Танки восстанавливать. Так и есть. Это в силе. Понял?

- Так точно.

- Ты пионер?

- Кто?

- Черт вас совсем там побери… - пробормотал Беленец, всё больше нехорошего подозревая о будущем или даже немного, но секретно зная. – Значит, просто держись. По обстоятельствам. Готов?

Кит догадался, как правильно ответить в этом, военно-советском времени:

- Всегда готов!

- Так-то лучше. Пошли.

Беленец спрыгнул с подножки, развернулся к Киту, чтобы по-отечески подхватить его. На этот раз Кит не жался, сразу доверительно оперся на сильную руку чужака.

Спрыгнув, Кит сразу почувствовал холод раннего весеннего утра.

- Полсекунды, - взмолился он. – Больше не могу.

- Давай быстрее! – понимающе, хоть и недовольно, кивнул Беленец.

Кит невольно повернулся лицом к составу, отошел вправо от двери вагона и… ну, понятно. Пока того самого, посмотрел вокруг, направо-налево, оценил обстановку. Впереди – вдалеке, но не очень – густо поднимались в полуоблачное утреннее небо черные, дымные клубы.

И вдруг в паре метрах по ходу поезда, прямо на рельсах, под колесами следующего вагона, Кит заметил знакомые до боли искорки. Он даже – для достоверности – потряс головой… потом закончил нужное дело, обтёр пальцы об джинсы, оглянулся на Беленца – тот стоял, вглядываясь в сторону дальнего перелеска, - и посмотрел на рельсы снова.

Искорки словно подмигивали ему весело. И, тая, убегали вперед - туда, где были разбиты бомбой железнодорожные пути, и, наверно, дымился сбитый немецкий самолет. Тот самый, что убил капитана Кравцова.

Кит понял, что нужно сделать срочно: он сделал пару шагов в сторону, присел на корточки – и пальцами прикоснулся к рельсам под военно-санитарным поездом, то есть прикоснулся к искоркам. Пальцы так знакомо, так больно, но сейчас даже приятно обожгло – и искорки все побежали, побежали вперед, уже не угасая, а сливаясь под колесами поезда в сплошную нитку, в бегущую строку… Поезд зашумел-загудел, колеса его под бегущей строкой искр стали приподниматься в воздух. Гулко, горбато прокатилась по всему поезду волна, и по рельсам стрельнула молния – туда, вперед по железнодорожным путям, вперед – к черному дыму, поднимавшемуся в ясные небеса.

Не успел Кит подняться и вздохнуть, как там, вдали – метрах в трехстах, – взревел и взвился вверх искристый вихрь-фейерверк, разбросал вокруг гнутые лучи, сожрал весь дым, втянул в себя с земли темную массу, закружил ее, пронизывая малыми трескучими молниями и… что? Спустя пару мгновений выбросил в сторону самолет со свастикой на хвосте и крестами на крыльях… и тут же весь погас.

- Ядрёна-ть… - пораженно выдохнул рядом Беленец.