Тайна старинных флаконов

Матс стоял позади меня и почёсывал затылок. Я попыталась было что-то сказать, но подходящие случаю слова просто не шли мне в голову. Кроме того, я чувствовала подступающие угрызения совести. Не мы ли были всему этому виной, засомневалась я. Вернее, тот наш промах в аптеке ароматов, когда Бенно случайно разбил флакон. С другой стороны, как простой флакончик духов, даже если на нём и было написано «Аромат холода», мог вызвать такую непогоду? Это же невозможно! Просто совпадение!

– О, вы варите какао? – спросила Ханна и потёрла покрасневшие от холода руки.

– Э-э, да. Вы будете? – спросила я.

– С большим удовольствием! – Повесив сумку на спинку стула, она плюхнулась на него, забренчав своими многочисленными браслетами. – Такого здесь не случалось с самого моего детства.

Я подошла к плите, налила пару чашек какао и осторожно отнесла их к столу. Сладкое тёплое какао успокаивало, и в мыслях у меня постепенно прояснялось. Бенно тоже вскарабкался на один из стульев. Но прежде чем он успел отправить в рот ещё один сделанный Матсом сэндвич, я заметила кое-что рядом с его тарелкой и чуть не поперхнулась от ужаса.

Это был светло-коричневый флакон из аптеки ароматов!

Только бы Ханна его не заметила! Я понятия не имела, знает ли она что-нибудь об этой аптеке, но на всякий случай постаралась как-то отвлечь пожилую даму. Для начала я решила попробовать её разговорить, чтобы она сосредоточила внимание на беседе.

– А этот Виллем, он что вообще за тип? – спросила я: в первую очередь нужно было выяснить, насколько эти двое были близки между собой.

– Виллем, садовник? – Ханна сделала большой глоток из чашки. – В общем-то, он ничего. Порой бывает немного ворчлив. Но он всегда был таким. А если и ворчит, то не со зла. Виллем очень надёжный и всегда готов помочь, когда что-то ломается. – Пожилая дама поставила чашку обратно на стол. Вид у неё внезапно стал очень рассеянный. – Чёрт, ну вот опять ускользнуло! Только что я вспомнила что-то, что непременно хотела тебе рассказать. Услышала где-то звон стекла, и жёлтый мерцающий свет напомнил мне о том, что... что... – Ханна потёрла подбородок. – Ах, как досадно, опять забыла! Со мной это то и дело случается. Старость действительно не радость.

Я посмотрела на Ханну и попыталась вновь осторожно перевести разговор на Виллема:

– А почему никому и никогда не разрешается входить в оранжерею?

– Ну, Виллем немножко собственник во всём, что касается его растений, – отмахнулась Ханна. – Ничего особенного за этим не кроется. Даже в те времена, когда я была ребёнком, он уже стерёг оранжерею как ревнивый любовник. Растения и цветы для него всё. Но, как я уже сказала, он это не со зла. Уж такой он есть.

– А почему оранжерея вообще принадлежит ему? Она ведь находится на участке виллы «Эви», разве не так?

Ханна взъерошила волосы, и из них выпали последние градинки.

– Я думаю... Что ж, наверное, Виллем её унаследовал, так же как я – виллу «Эви». И хорошо! Не знаю, что бы я здесь без него делала.

Снова взвизгнул дверной звонок. Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Там стояла целая толпа соседей.

Взволнованные, они принялись наперебой спрашивать, всё ли с нами в порядке, и сошлись во мнении, что происходящее над виллой «Эви» – какая-то невероятная природная аномалия.

– С ума сойти!

– Ужасно: посреди лета – и вдруг такое!

– Тревожные тенденции...

С облегчением я увидела, что на улице остановилась мамина машина, и она сама, увешанная сумками и пакетами, помчалась к дому сквозь непогоду.

Что мама умела делать по-настоящему хорошо, так это избавляться от зануд и надоед. У неё это выходило не хуже, чем реставрировать старые церковные фрески. Я облегчённо вздохнула и улыбнулась маме – она, промокнув до нитки, как раз вошла в дом в сопровождении парочки соседей.

– Привет, солнышко! Что это тут творится? – улыбнулась мне в ответ мама, откинув со лба мокрые пряди тёмных волос. Потом она огляделась в поисках Бенно, который уже со всех ног мчался к ней навстречу – похоже, при виде мамы он испытал такое же облегчение, как и я. Вокруг нас беспокойно кудахтали соседи, но такая ерунда не могла вывести маму из равновесия. Она жестом пригласила нас вместе с соседями пройти на кухню, чтобы выслушать подробности насчёт странной погоды вокруг нашего дома.

Матс среди всей этой суматохи бросил на меня взгляд, полный одновременно растерянности и осознания вины:

– Тогда, наверное, я лучше пойду. Проверю, всё ли в порядке дома.

Я улыбнулась ему:

– Иди. Ещё увидимся, да?

– Ага. – Матс украдкой улыбнулся мне в ответ, помахал прижавшемуся к маме Бенно и, смешавшись с соседями, скрылся за дверью.

Мама сама была так ошарашена градом и холодом, что первым делом налила всем чаю, то и дело поглядывая на ненастье за окном. Я решила внимательно присматривать за коричневым флаконом – а то, чего доброго, ещё и этот случайно упадёт со стола.

Но в сутолоке на кухне я его уже не нашла.

Только не это! Я лихорадочно огляделась. Куда он мог так быстро деться? Терять эти вполне-возможно-волшебные флакончики с парфюмом было ни в коем случае нельзя!