Тайна старого дома (сборник)

Стало тихо. Я глядел на пожар и думал о том несчастье, что обрушилось на жителей слободки. Потом думал — что за таинственный голубой шар был на шпиле лаборатории? Вероятно, опять опыты с радио.

IV

Несколько дней у меня вовсе не было работы. Наконец Фобос принес толстый том химии, небрежно ткнул пальцем в какой-то раздел и пошел. Я думаю, что просто нужно было найти мне занятие.

Потом началось непонятное. В нашей местности началась эпидемия пожаров. Загорелся небольшой заводик в 10 километрах от «Блэк-Фарм»… Вспыхнули скирды убранного хлеба… Горел лес неподалеку.

Как-то Фобос спросил у меня:

— Вам не кажутся странными эти пожары?..

— Почему же, — ответил я, — такой зной! Все сухое, маленькая небрежность и готово…

— Конечно, конечно… Но все же удивительно. Представьте, по этому поводу курсируют фантастические слухи. Говорят о какой-то банде поджигателей, которая для собственного, очевидно, развлечения потешается, устраивая фейерверки из имущества уважаемых аргентинских граждан…

Вообще же, я заметил, что Фобос в последние дни совсем свихнулся… Глаза горят, ходит и что-то бормочет…

Газеты, которые мы начали регулярно получать на «Блэк-Фарм» — были переполнены темой таинственных пожаров. Писали, что местные власти по требованию населения вызвали из Буэнос-Айреса военные отряды, что тревога распространилась по всей провинции, но несмотря на строжайшее следствие и все меры предосторожности — пожары возникают с фатальной регулярностью, начинаясь обычно между 8–9 часами утра. Бывали случаи, когда они возникали прямо на глазах… Внезапно начинала накаливаться деревянная стена, чернела, дымилась, вспыхивало все строение. Паника охватила весь район. В одной газете я нашел даже карту района пожаров. Все они происходили в местности вокруг «Черной фермы»…

Просматривая газеты, я вспомнил о переводе из химии и взялся за работу, которой забавлялся уже вторую неделю.

Через четверть часа пришел Фобос; он был бледен как полотно и взволнован необычайно…

— Мэккензи сыграл в ящик, Эфер… — сказал он неестественно спокойно.

— Мистер Мэккензи умер?.. — ахнул я.

— Да, умер. Погиб величайший ум, равного которому нет и не будет. Но он сделал свое дело, черт возьми! Поймите вы: он нашел то, что мы столько времени искали. Всего час назад он сделал последние расчеты и вычисления и упал мертвый… Паралич мозга. Он был совершенно сумасшедший. Остался я и я владею лекарством, которым вылечу сумасшедшее человечество от всех его сумасшествий… От всех болезней! И я приступаю к своей миссии.

Я понял, что в действительности сошел с ума он сам и предусмотрительно отошел к окну так, чтобы между нами оказался стол.

Но он все-таки схватил меня за руку и продолжал:

— Хотите присутствовать при начале новой великой эры, о которой историки когда-нибудь будут писать, как о второй потопе? Пойдем! Вы будете моим ассистентом, Эфер!.. Или, может быть, вам больше по вкусу быть министром?!.. или фельдмаршалом?! Пошли!..

Он буквально побежал, таща меня за руку, в лабораторию в башне. Почти бессознательно я бежал за ним. Когда мы проходили через лабораторию, он показал на тело Мэккензи, которое лежало, покрытое чем-то белым.

— Хлам… ненужный, бесполезный хлам! — прерывисто сказал он.

Когда мы вышли на верхнюю платформу — я увидел аппарат, поставленный на штативе, который отдаленно напоминал фотографическую камеру, однако гораздо сложнее и запутаннее ее.

— Возьмите бинокль, Эфер! Смотрите туда. Что вы видите? Видите поезд, подходящий к станции?.. А теперь я нажимаю кнопку… Что же вы молчите, мой мальчик…

Я не мог оторвать глаз от страшной картины… Поезд вспыхнул и пылал как свечка. Из вагонов на ходу выскакивали маленькие черненькие человечки… Язык не повиновался мне, руки и ноги окаменели…

— Теперь на очереди станция, Эфер!.. Давайте руку. Надавите теперь вот эту красную кнопку… Я хочу, чтобы мой ассистент собственной рукой…

Он не успел окончить, чего бы он хотел. Моя рука, вместо того, чтобы нажать кнопку, нажала на его подбородок и он прикусил язык…

Нужно быть справедливым: Фобос дрался, как лев… Мы упали и катались по полу… Мы сбили с треноги аппарат, который упал со страшным грохотом… Но я был сильнее. Когда я мог уже торжествовать победу над сумасшедшим, на платформу выскочил Мак-Грегор с огромным «кольтом» в руке.

— А, подлюка, — закричал он, — донюхался таки!..

И я, впервые в жизни, имел случай увидеть, как выглядит черное кольцо револьверного дула, когда из него вылетает огонь и дым… Но Боб, вероятно, поторопился и пуля взвизгнула где-то возле моего уха… Дальше я помню все, как в тумане.

Помню, что я успел запустить в Мак-Грегора чем-то довольно увесистым, а он вторично выстрелил. На этот раз оба не промахнулись, но он упал и остался на платформе с разбитой головой, а я имел еще силы сбежать по всем лестницам и выскочить в сад, держа руку на простреленной груди и зажимая рану. Там я и лишился чувств, и последнее впечатление, которое у меня осталось — было впечатление от моря огня, в которое превратилась «Черная ферма». Сбитый нами на вышке аппарат — сделал свое последнее дело.

V