Тайна старого кафе

Очнулась у подъезда Ани. И поняла, что дойти до квартиры не сможет. А еще почувствовала, как болит правая рука.

Пальцы, стискивающие смартфон, побелели. Разжать их удалось с трудом. Но прикоснуться к черному экрану, чтобы позвонить подруге, духу не хватило. К счастью, домофон работал, и Аня примчалась на зов, по голосу поняв, что снова случилось какое-то несчастье.

– Что? Опять?

Осознав, что подруга в неадеквате, Аня достала с полки вонючие капли и задумалась:

– Сколько тебе? Маме сорок…

– Капай пятьдесят, не видишь, она вот-вот в обморок грохнется! – на шум из комнаты вышел Петя.

Даша выпила и даже не почувствовала вкуса. А вот водой захлебнулась и долго откашливалась, получая от друзей сочувственные шлепки по спине.

– Говорить сможешь? – Петя оседлал стул, Аня устроилась на табуретке.

Вместо ответа Даша толкнула к ней телефон. Черный прямоугольник скользнул по деревянной столешнице девушке в руки. Та активировала экран – пароля не было.

– Что это?

– Ого! – заглянул через её плечо Петя. – Ничего себе! Классный фотошоп!

Аня осторожно, словно телефон мог укусить, положила его обратно на стол:

– Петь, это Дашкин коридор. В её квартире. А фотошопом она не владеет от слова «совсем».

Парень притих и снова уставился на экран.

Там весело скалилось непонятное существо, похожее на ребенка. Только вот ни рук, ни ног у него не было.

– Страх-то какой… Даш, а чьи тогда шаги ты слышала? Оно же… без ног! – Аня переводила взгляд с телефона на подругу.

Та закрыла лицо руками и плечи задрожали.

– Петь! – Аня почти кричала. – Ну сделай же что-нибудь!

– Что именно? Ладно, дай ей еще успокоительного. А я попытаюсь выяснить, что это за тварь.

Поисковики отозвались немедленно. Все: и Гугл, и Яндекс, и даже почти никогда не используемый Майл выдавали одно и то же.

– Игоша – уродец, без рук, без ног, родился и умер некрещёным (по Далю) или ребёнок кикиморы. Проживает то тут, то там под названием игоша или игоши и проказит, как кикиморы и домовые, особенно если кто не хочет признавать его, невидимку, за домовёнка, не кладут ему за столом ложки и ломтя, не выкидывают ему из окна шапки или рукавиц и прочее.

– И все? Только-то? Накормить и одеть? – Даша то ли плакала, то ли хохотала от осознания, что проблему так легко решить.

– Погоди. А откуда они берутся, эти игоши? – вдруг спросила посерьезневшая Аня.

– Сейчас, – Петр снова покопался в смартфоне. И выдохнул: – В общем, здесь сказано, что если мать убивает младенца сразу после рождения и закапывает его под порогом, тот превращается в игошу, а потом, подрастая, начинает выживать из дома живых детей: то кипяток опрокинет, то с огнем поиграть предложит…

– Погоди-погоди, – Даша обвела друзей мутным от слез и непонимания взглядом. – Это что же… Мама… ребенка своего? Да бред же!

– Бред – не бред, а… – Аня указала на погасший телефон.

– Надо выяснять! – рубанул рукой Петр. – Идти и выяснять!

Несогласных не оказалось.

Аня вооружилась святой водой и свечами из церкви, которые её мама хранила в холодильнике, Петя сунул в карман швейцарский нож, хотя не был уверен, что он пригодиться.

Под любопытными взглядами соседей троица пересекла двор и зашла в подъезд. И только у двери Даша вспомнила, что ключи остались там, дома.

– Может, выставить личинку? – Петя с сомнением покосился на замочную скважину, прикидывая, справится ли одним ножом или придется просить помощи.

Но дверь оказалась не запертой.

Скрип несмазанных петель резанул по нервам. Даша, которая и так не желала заходить в квартиру, прижалась к стене: папа всегда смазывал петли, в доме ничего не болталось, не отваливалось и не скрежетало.

– Ну, что там? – Аня приплясывала за спиной брата, сгорая от любопытства и одновременно труся до полуобморока.

– Ничего себе!

Коридор напоминал место боевых действий. Все, что лежало на полочках, оказалось раскиданным по полу. Обувь валялась везде, а плащи и куртки остались без петелек. Их выдрало «с мясом».

В комнатах шкафы стонали сорванными дверцами. Сломанные полки превратились в щепки, а вещи устилали пол сплошным разноцветным ковром. Даже на люстре висела какая-то тряпочка.

Но хуже всего оказалось на кухне. Все столы были залиты маслом. Пищал открытый холодильник, а его содержимое превратилось в месиво.

– Осторожнее! – Петр едва успел вытолкнуть стоящую на пороге Дашу в коридор, как в стену на уровне её головы впечаталась упаковка муки. Белые клубы заполнили пространство, пылью оседали на поверхностях, на волосах, на лицах.

– Что здесь происходит?

Кашляющие ребята не сразу услышали вопрос. А поняв, что вернулись Дашины родители, попытались объяснить, что они не виноваты.

Но если папа еще слушал, то мама…

Мама начала кричать. Громко и обидно, припоминая Даше прегрешения не только ближайших дней, но и давно забытые. Досталось и Пете с Аней. Они переглянулись и уставились на пытающуюся слиться со стеной подругу.

– Уходите! – шепнула та почти неслышно. – Скорее!

Остаться один на один с разъяренной мамой было страшно. Но подставлять друзей не хотелось – они ни в чем не виноваты.

– Говорю же – это не мы!