Тайна старого Радуля

— А нам так хочется узнать, какую красоту, какую тайну закрывает этот противный столб, — добавила Галя-кудрявая.

— Столб здоровенный, вам, дядя Алеша, его не сшибить никак, — сказал Миша, подмигивая остальным, — слабовата ваша лошадка.

Девочки поняли хитрюгу.

— Не сшибить, не сшибить! — запели они хором.

— Это моим-то новейшим бульдозером? Напротив, с помощью дополнительных приспособлений не представит особых затруднений!

С такими решительными словами Алеша поспешно вскочил в кабину, перевел рычаги и двинул своего коня вперед.

Со стороны села кирпичная ограда была частично разобрана хозяйственными радулянами на кирпичи — заехать на кладбище ничего не стоило.

Алеша повернул бульдозер, направил его задним ходом к церкви и затормозил.

Подъехав вплотную к столбу, он соскочил на землю, глубокомысленно осмотрел столб со всех сторон, тюкнул носком сапога в нижний ряд кирпичей, в ложбинку, продолбленную ребятами, и сказал:

— Ваши предварительные старания с помощью ломов во многом мне облегчат предстоящую задачу.

Он вскочил на крышу кабины с тросом в руках, обвязал мертвым узлом макушку столба, вновь забрался в кабину.

Все с любопытством смотрели, что дальше будет.

Богатырь нажал сапогами на рычаги, точно шпоры вонзил. И помчался могучий конь, лязгая железными копытами, взрывая землю. Натянулся трос, зазвенел… И разом с глухим шумом рухнул столб, только пыль заклубилась.

Натянулся трос, зазвенел… и разом с глухим шумом рухнул столб.

Все подбежали к белому камню, обступили его со всех сторон, ломами принялись откалывать куски приставшей извести.

— Осторожнее, умоляю вас, осторожнее! Археология не выносит варварства! — кричал Федор Федорович. Маленький, тщедушный, из-за ребячьих спин он ничего не видел и не мог подобраться ближе.

Ничего не видел и Георгий Николаевич.

Ломы были слишком грубыми орудиями, в дело пошли перочинные ножи. Алеша достал из своего слесарного набора молотки, зубила и втиснулся в самую середину кучи малы.

Оба взрослых бегали сзади. Не видели, ну никак не видели, что там происходит, что творится, какие исторические открытия появляются на свет!

— Осторожнее, осторожнее! — кричал Федор Федорович. — От камня не должна отколоться даже самая малая крошка.

И вдруг, как стайка воробьев, все разом вскочили, отпрыгнули в стороны.

Обе Гали — бывшая начальница и кудрявая (они почти помирились между собой) — принесли полынные веники и начали сметать известковую пыль с камня.

Наконец оба взрослых смогли увидеть, какая тайна скрывалась под столбом.

Глава 13 Почему Георгий Николаевич вынужден был недослушать рассказ археолога

Что такое красота? Вопрос этот с давних пор задавали, задают и будут задавать многие и многие люди всех национальностей, люди старые, молодые, дети… И ответы они всегда получают самые различные.

Наверное, можно сказать, что красиво то творение искусства, которое волнует, когда нельзя от него оторвать глаз, когда хочется на него глядеть и глядеть, забывая все на свете.

Лев на камне бабушки Дуни поражал буйной фантазией камнесечца-затейника, пустившего причудливые завитки и переплетения хвостов и языков по всей поверхности камня.

Этот камень, только что представший перед взорами ребят и двух взрослых, этот камень был такой же ширины, как и бабушкин, но длиннее. Рельеф на нем казался совсем иного стиля. Мастер, создавший его, обладал вкусом строгим, даже суровым. Не вычурную затейливость линий хотел он передать своим долотом, а стремительное движение вперед. Он изобразил витязя в островерхом шлеме, в кольчуге. Всадник скакал с быстротою ветра. Могучий конь круто изогнул шею, его густая грива закрывала часть уздечки, ноги коня разметались в беге и топтали цветок тюльпана — единственное, что раньше было видно. В правой руке витязь держал меч, подъятый для сокрушительного удара, в левой держал щит, а на щите различался герб — барс, вздыбленный в прыжке. Плащ витязя широкими складками развевался по ветру.

Никто не говорил ни слова. Все смотрели затаив дыхание. Просто невозможно было оторваться от витязя, мчавшегося на коне.

Первым нарушил молчание Георгий Николаевич.

— «Куда ты скачешь, гордый конь, и где опустишь ты копыта?» — продекламировал он.

— «Кáмо бéжиши вóине избрáнный, мнóгажды, слáвне чéстию вéнчанный?..» — в свою очередь продекламировал Федор Федорович. — Вы вспомнили стихи Пушкина, а я вспомнил вирши^[3] неизвестного поэта конца семнадцатого столетия. Витязь на коне назывался ездéц, — добавил он. — Его изображали в тринадцатом столетии с мечом в руке, а позднее — с копьем.

— Только два коня числятся на сегодняшний день в нашей бригаде, — сказал Алеша Попович. — Вот этот белокаменный и плюс мой стальной, а живых ни одного не осталось.