Тайна старой монеты

— Что же получается? — продолжал Петрунин. — Воспитанный человек не может испытывать угрызения совести, так как не совершает никаких плохих поступков, а невоспитанный незнаком с этим чувством, ибо оно ему не привито. Но мы-то с вами прекрасно знаем, что такое чувство знакомо всем людям. Правда, в большей или меньшей степени. Короче говоря, возможность совершения плохих поступков, в том числе и преступлений, воспитанными людьми достаточно очевидна.

— Простите, Виталий Николаевич, — негромко отозвался, наконец, Мезенцев, — но ваши доводы в известной мере построены на принципе: этого не может быть потому, что этого быть не должно.

Послышался звук открываемого замка и шаги в коридоре. В комнату вошли Александр Васильевич и Андрей. Зарецкий был бледен и тяжело дышал. Андрей стоял, опустив голову.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Барабанов.

— Андрей избил своего друга Олега Охотникова... — Профессор растерянно развел руками.

Сегодня Арслан по достоинству оценил работу Соснина. Вернувшись от Хамидова, который передал ему для расследования новое дело, Арслан сразу подошел к аквариуму.

Полученное Арсланом дело Хамидов назвал мелочевкой: речь шла о факте избиения Охотникова Зарецким. Все ясно в нем, пояснил Хамидов, нужна лишь оформительная техника. Это и обидело Туйчиева. Ему поручили расследовать дело, которое обычно дают начинающим следователям. Хамидов, передавая дело, сказал, что он сможет с этим делом несколько отдохнуть, но Арслану его слова показались неискренними, и он увидел в этом желание унизить его. Размышления Арслана прервал, как всегда стремительный, приход Соснина.

— Так. Ясненько. Вот что, сейчас рыбок, я хотел сказать — дело, в сторону. Пошли.

— Куда? — спросил Арслан.

— Поощряться за прошлое и получать аванс на будущее. Забыл, что ли? Ведь на 14.00 нас приглашали.

Арслан положил дело в сейф, и они вышли из кабинета.

Утром Андрей и Нина встретились в сквере у кафе. Она, конечно, не поверила ни одному слову из бессвязного путаного рассказа о происшедшем в тот вечер. Больше всего ее возмутила ложь. В конце концов, не хочет говорить — не надо. Но врать с ясными глазами, ни во что ее не ставить. Она так ему и выдала. Андрей ничего не ответил, замкнулся. Тогда Нина не попрощалась и ушла, он не пытался ее удержать, долго смотрел вслед, а когда скрылась — побрел домой.

Навстречу ей шел и широко улыбался Олег.

— Ты чего с утра зареванная? — поинтересовался он.

— Мелочи жизни, — сквозь слезы сказала Нина и попыталась улыбнуться. — Что произошло между вами?

— Ты хороший парень, Нинок, — ответил Олег и хлопнул ее по плечу. — Извини, я опаздываю на семинар.

Андрей позвонил в пять, когда она уже немного успокоилась, и попросил прийти на их место к семи.

...Около телефонной будки остановился «Москвич», из него выпорхнула симпатичная девушка, подошла к ним.

— Извините, пожалуйста, у вас не найдется двушки?

Андрей порылся в карманах, протянул ей монету. Она поблагодарила, вошла в будку без двери, набрала номер.

— Ты хотел мне все рассказать?.. — с надеждой спросила Нина.

— Да. Хотел, но не смогу. Сейчас, во всяком случае.

— Фарида! — громко говорила в трубку девушка. — Ты слышишь меня? Это я, Света. Фарида, миленькая, позвони мне домой и скажи отцу, что дежурю вместе с тобой. Ты номер не забыла? 91—40—36. Я рано утром подъеду. Ну, пока! — Она повесила трубку и побежала к машине.

— Полное падение нравов, — ни к кому не обращаясь, произнес стоящий около будки высокий худой старик. — Но зло должно быть наказано. У вас нет двушки? — спросил он.

Андрей дал старику монету, и после того, как тот вошел в будку, сказал:

— Очень накладно стоять здесь, разориться можно. Пойдем пройдемся.

— Зачем ты звал меня? — сердилась Нина. — Если считаешь возможным скрывать что-то, не мучайся и не напускай на себя трагизма.

— Алло! Здравствуйте. Это отец Светы? — кричал в телефонную трубку старик. — Вы меня слышите? Плохо? Сейчас вам позвонит Фарида. Фа-ри-да. И скажет, что Света дежурит с ней. Так вы не верьте: она с каким-то типом на «Москвиче» умотала. Наверное, домой к нему ночевать.

— Подонок, — сказала Нина вслед старику, который аккуратно повесил трубку и не спеша пошел по аллее. — Мы сейчас должны ему об этом сказать, Андрей, немедленно.

— Спятила? Что сказать?

— Ты разве не слышал? Он — подонок. И мы это скажем ему.

— Между прочим, подслушивать чужие разговоры — поступок, который тоже нельзя отнести к числу праведных.

— Но ведь он кричал громко, этого нельзя было не слышать.

— Ах, кричал! Ну тогда надо было заткнуть уши.

— Вот в этом ты весь. Тебя таким и надо изваять — с заткнутыми ушами и зажмуренными глазами. И после этого я должна поверить, что ты избил Олега.

— Собственно, против чего ты восстала? Старик не терпит того, в чем ты меня обвиняешь. Лжи он не терпит. Так отчего же он тебе не нравится? Не вижу логики.

— Это подло!