Тайна старой усадьбы

– Нет, лучше два. – Катерина задумалась, помотала головой. – Мама с работы придет – тоже окрошку покушает.

– Верно.

Поставив варить яйца, девчонки нарезали аккуратными кубиками колбасу, покрошили тонкий лучок-порей да сбегали на огород – нарвали только что появившуюся молоденькую ботву. Все – на окрошку.

Вообще, времена нынче стояли неголодные, но и не очень-то сытые. Слава богу, волюнтаризм до городка докатился не особенно сильно – голодных бунтов не случилось. Однако приусадебные участки порезали, да со скотом и с домашней птицей стало куда хуже. В продуктовых магазинах все доставалось с очередями – даже за хлебом очередь, что же касается рынка, так там сразу после денежной реформы цены скакнули в разы и с тех пор толком так и не опустились.

Весна, начало лета – самое голодное время. Все прошлогодние запасы подъедены, а нового еще ничего не наросло. Еще месяцок – и пойдут овощи: лук, редиска, морковь со свеклою, а там и до картошки недалеко. Да и в лесу, рядом, – ягоды да грибы. Бери – не хочу, множество.

– Завтра пластинки послушаем. – Наливая в чугунок квас, Катерина подмигнула подруге. – «Лучший город земли» есть у тебя?

– Есть.

– Обожаю Магомаева! А еще что новенького? Не присылали из Риги?

Старшая сестра Женьки Лена вышла замуж за моряка, старпома из Риги. Туда и переехала и работала на радиозаводе ВЭФ. Женька ездила в Ригу почти каждые каникулы, покупала модные пластинки, которые потом слушала дома на проигрывателе-чемоданчике «Юбилейный». У Колесниковых еще была радиола «Ригонда», но эта считалась как бы родительская, «чемоданчик» же был подарен лично Женечке.

– Ну, кое-что прислали. – Очистив яйца от скорлупы, Колесникова потянулась к ножику. – Да и сама весной ездила, купила ансамбль «Дружба». Наш, ленинградский…

– А! – перемешивая окрошку, вспомнила Катя. – Там еще девушка поет… похоже, нерусская.

– Эдита Пьеха.

– Ах, да-да! Так, говоришь, есть у тебя?

– Да, завтра послушаем.

Вытерев стол, Катерина разлила по тарелкам окрошку:

– Пожалуйста.

– Ой, как много-то! – округлив глаза, запротестовала Женя. – Я столько не съем.

– Съешь-съешь! Иначе грудь не вырастет!

Подружки от души расхохотались.

– Ой, хлеб-то забыла! – Вспомнив, Катерина вскочила со стула и убежала в дом. Вернулась с двумя кусочками черного, заодно включила обычное проводное радио, тут же запевшее песню про валенки, что «не подшиты – стареньки».

– О, «В рабочий полдень»! – обрадовалась Женька. – В прошлый раз Магомаева твоего передавали.

– «Лучший город земли»?

– Не, поспокойнее что-то… Может, и сейчас услышим чего…

– Да ты кушай, кушай! Ложку-то мимо рта не проноси.

– Это кто проносит?

Между тем по радио наконец закончили с «Валенками»…

– А теперь работники колхоза «Новый путь» Ленинградской области просят передать для своего агронома, Героя Социалистического Труда Валентины Ивановны Петровской какую-нибудь хорошую песню… Валентине Ивановне недавно исполнилось пятьдесят пять лет…

– Ой, Магомаева бы! – взмолилась Катя.

– Что ж, уважаемая Валентина Иванова, принимайте музыкальный подарок! – напрочь проигнорировав девичьи просьбы, торжественно возвестило радио. – Выступает молодая эстрадная артистка Тамара Миансарова. Музыка Юрия Саульского, стихи Михаила Танича. Шуточная песня «Черный кот»!

– Ко-о-от!!! – дружно выдохнули девчонки и, бросив недоеденную окрошку, тут же пустились в пляс.

Жила да был, черный кот за углом,
И кота ненавидел весь дом!

Ах, видели бы учителя! М-да-а…

– Только черному коту и не везет!

– Ну вот! А ты говорила – «Валенки»!

– Ничего я такого не говорила!

После «Кота» началась передача про Нобелевскую премию знаменитого писателя Шолохова. Подружки это не слушали и, быстро угомонившись, доели-таки окрошку.

– Хорошо у вас – радио можно и на веранде слушать, – облизав ложку, одобрительно покивала Женечка.

Катя потянулась:

– Так Максим еще года три назад протянул провод.

Старший брат Катерины Максим неплохо разбирался в радиотехнике, даже когда-то ходил в радиокружок в местный Дом пионеров и школьников. Правда, после школы в радиотехникум не поехал, а выучился в местном училище на шофера, а по весне был призван в армию. Попал служить в Венгрию, сначала – в город Секешфехервар, а нынче вот – в Будапешт, в столицу. Собственно, это было все, что подружки знали о Максе. Ничего более конкретного он им не писал, не имел права.

– Макс-то пишет? – посмотрев в окно, тихо спросила Женька.

– Да пишет… – Катя принялась мыть посуду в рукомойнике. – Тебе ведь тоже…

– Редко. На четыре моих письма – одно ответное.

– Слушай! – резко обернулась Катерина. – Я ему напишу, чтоб он чаще…

– Да нет, что ты! Не надо.

– Хотя он и нам-то нечасто… Видать, служба такая. Армия – это тебе не детский сад! Тем более за границей. Кого попало не пошлют.

– Это уж точно… – Чуть помолчав, Женька вскинула брови. – Ну, что? Еще чуть-чуть поучим?

Катя покусала губы:

– Знаешь что… А давай перерывчик устроим? Ну, прогуляемся, что ли. А то башка уже не варит совсем! Анатолий Иваныч, кстати, просил зайти… Что-то там насчет практики.