Тайна старой знахарки

— Ален Риджуэй, возможно, и расторопен по женской части, но на убийство он не способен. А я просил бы вас ответить на несколько вопросов, — настаивал Иеремия. — Когда вы узнали об убийстве?

— Мартин рассказал. Но почему вам надо об этом знать?

— То есть слухи об этом сюда еще не добрались?

— Нет, конечно.

— Иными словами, Мартин узнал об этом, побывав в доме мастера Риджуэя?

— Думаю, да.

— А почему, как вы думаете, вашему сыну в столь ранний час понадобилось быть в доме на Патерностер-роу?

— Элизабет попросила его прийти. Она за день до случившегося была здесь и сказала ему, чтобы он утром пришел.

— Вы сами разговаривали с миссис Элизабет?

— Нет, я как раз обходил больных. Она с Мартином говорила.

— То есть вы знаете о ее приходе только со слов вашего сына?

— Вы хотите обвинить Мартина? — возмущенно пророкотал мастер Лэкстон.

— Я пока никого не обвиняю, — уклончиво ответил иезуит. — Еще один вопрос, сэр. Какие отношения были у Мартина с матерью? Конфликтов, ссор между ними не случалось?

— С матерью? Вы имеете в виду Маргарет? Так она ему не родная мать. Это мой сын от первой жены.

Иеремия изумился:

— Следовательно, Энн была сводной сестрой Мартина?

— Да, черт бы вас побрал, да! Мне надо к больному в лечебницу. Так что выкатывайтесь. Хватит с меня ваших расспросов.

Иеремия не стал спорить. Он и так узнал больше, чем ожидал. Если до сих пор версия о том, что убийца Мартин, и вызывала у него сомнения, то теперь, когда он узнал, что Маргарет была его мачехой, ситуация в корне менялась.

Однако Иеремии предстояло проверить еще один след. С утра он сходил к старьевщику и одолжил у него лохмотьев. После этого направился в дом на Патерностер-роу, отперев своим ключом дверь, вошел в дом, переоделся в лохмотья и в таком виде отправился на Смитфилдский рынок. Там перемешался с толпой нищих, для пущей убедительности даже постоял с протянутой рукой. Сотоварищам рассказал вымышленную историю жизни, упомянув, что, мол, когда-то был «близким другом» Полоумной Мэри и что хотел бы разыскать ее. Не сразу, но он все же сумел найти того, кто мог сообщить ему кое-что любопытное.

— Правда, я давно ее не видел, — признался один старик, потерявший ногу во время гражданской войны и передвигавшийся на самодельных костылях. — Может, Анни знает, где она обретается сейчас. Их ведь с Полоумной Мэри водой не разольешь.

— А как мне найти эту Анни?

— У церкви Святого Варфоломея.

Иеремия, не теряя времени, отправился туда, куда указал старик. Там он довольно быстро нашел Анни. Она была примерно ровесницей Мэри, но производила впечатление женщины неглупой и рассудительной. Поведав ей о том, что он якобы был когда-то дружен с Мэри, иезуит стал расспрашивать ее подругу, где Мэри может быть сейчас.

Анни сокрушенно покачала головой.

— Она будто в воду канула. С месяц, наверное, если не больше. Думаю, с ней что-то случилось.

— А ты ее давно знаешь? — спросил Иеремия.

— Да года два, пожалуй.

— Когда я видел ее в последний раз, она была в положении, — соврал Иеремия.

— Верно, месяца два назад она родила, — подтвердила Анни.

— Мальчика или девочку?

— Мальчика. Я была с ней, когда она рожала. Ох и настрадалась она с ним, бедняжка. Я тоже боялась, что она не переживет эти роды, сбегала за повитухой, и та не только помогла ей, но и денег не взяла ни пенса.

— А как звали ту повитуху?

— Маргарет Лэкстон.

— А куда ребенок делся?

— Испустил дух.

Иеремия пристально посмотрел на Анни.

— Тебе это точно известно?

— Да, пару дней пожил, а потом испустил дух. Чему удивляться, у Мэри ведь молока не было ни капельки, такая худышка — ни дать ни взять щепка. Но она не верила. Все бегала с мертвым ребенком на руках. Я тогда сказала этой повитухе, и та взяла у нее ребенка, чуть ли не силой отбирать пришлось — никак не хотела Мэри расстаться с ним, даже с мертвым. Маргарет Лэкстон пообещала похоронить его на церковном кладбище. Очень любезно с ее стороны, потому как откуда у нас деньги на это.

— И ты точно знаешь, что ребенок умер и повитуха забрала его у Мэри уже мертвого? — допытывался Иеремия.

— Да, и личико у него уже почернело. Жуть, да и только!

Иеремия бессильно привалился к стене церкви и закрыл глаза. Его догадки рассыпались в прах.

— Вид у вас такой, будто вы вернулись ни с чем, — отметил судья Трелони, заметив огорчение на лице Иеремии, когда иезуит вечером зашел к нему.

— Мои подозрения оказались беспочвенными. И теперь я топчусь на месте, — со вздохом сообщил пастор.

— И все-таки, будьте так добры, поделитесь со мной своими умозаключениями.

Иеремия с сомнением взглянул на сэра Орландо, но решил ничего не скрывать от него.

— У меня родилась довольно смелая идея. О том, что Маргарет Лэкстон могла продать ребенка Полоумной Мэри.

— Какой-нибудь бесплодной женщине?

— Именно.

— И кого вы подозревали?

— Темперанцию Форбс.

На лице судьи Трелони проступило удивление.

— Как так? Просто абсурдно предполагать подобное.

— Отнюдь. Миссис Форбс уже не раз теряла детей. А ее мужу необходим наследник.

— Но почему именно Форбсы? — недоумевал Трелони. — Ведь и кроме них в Лондоне полно бесплодных жен.