Тайна старой знахарки

Тем временем всадник, передав лошадь слуге, обратил внимание на двух пришельцев и с любопытством стал их рассматривать. И вдруг Иеремия заметил, как молодой Форбс изменился в лице, будто окаменел. Он узнал Генри Митчелла!

Помедлив, Форбс направился к иезуиту и конюху. Невнятно пробормотав что-то вроде: «Я уж лучше пойду!», Митчелл чуть ли не бегом бросился прочь и исчез из виду.

Молодой Форбс остановился возле Иеремии и вполголоса произнес:

— Значит, вы обо всем догадались, доктор Фоконе. — Иеремии показалось, что в голосе Сэмюела, то есть уже не Сэмюела, а Аарона, прозвучали нотки облегчения. — Боже, как мне опостылела эта комедия! Эта ложь! Вечная необходимость утаивать, скрывать…

— …в том числе и убийства, — добавил Иеремия.

Его собеседник побелел как мел. В глазах было отчаяние.

— Я не должен был молчать так долго! Но я боялся! И теперь боюсь! Мы все запуганы до смерти!

— Я верю, что не вы нагромоздили эту гору лжи. Но вы дали втянуть себя в преступную игру. И теперь советую попытаться хотя бы частично загладить свою вину. Больше такой возможности не будет.

Форбс кивнул.

— Я все вам объясню. Но не здесь. Пойдемте в дом — там мы можем говорить без помех. Отец обещал вернуться лишь поздним вечером.

Иеремия последовал за ним в кабинет на втором этаже. Прикрыв дверь, Форбс предложил гостю сесть, однако Иеремия предпочел стоять. Взгляд иезуита упал на кинжал на поясе Форбса. Более всего его поразила изогнутая в виде буквы S гарда оружия. Такая же оставила кровоподтек на теле убитого мальчика-факельщика.

Форбс, перехватив взгляд Иеремии, пояснил:

— Сейчас опасно даже средь бела дня передвигаться по городу невооруженным — повсюду бандиты и воры.

Иеремии было не по себе от вида этого кинжала, даже когда Форбс отстегнул его и положил на сундук, стоявший у двери. На мгновение иезуита обуял страх, хотя он не считал молодого Форбса способным на убийство. Лишь когда тот повернулся к Иеремии, страх исчез.

— Это ваш кинжал, сэр? — поинтересовался иезуит.

— Нет, он принадлежит отцу. Уезжая, я просто схватил первое, что подвернулось под руку, поскольку очень спешил.

Иеремия едва заметно кивнул. Он давно предполагал нечто в этом роде. Именно этим оружием старик Форбс заколол несчастного мальчишку, который по его наущению и завлек повитуху Маргарет Лэкстон вместе с ее дочерью в темный переулок.

— Стало быть, вы Аарон, внебрачный сын Айзека Форбса, — констатировал Иеремия. — И в битве при Нейзби пали не вы, а ваш сводный брат Сэмюел.

— Да-да, это так. Меня в той же битве ранили. И в той неразберихе солдаты спутали меня с Сэмюелом и принесли к отцу. Факт, что его законный сын Сэмюел погиб, а внебрачный выжил, оказался страшным ударом для него. Для отца не составило труда понять последствия гибели последнего из прямых наследников. И теперь в случае смерти все состояние должно было отойти его родне, состоявшей сплошь из роялистов, — ведь кто станет принимать во внимание существование какого-то там незаконнорожденного ублюдка? Вот он и решил выдать меня за моего сводного брата. Мы ведь с ним очень похожи, и это сходство убедило бы даже самых недоверчивых, в особенности тех, кто не знал Сэмюела достаточно близко. Но отец никого ко мне не подпускал, в первую очередь друзей Сэмюела, а потом отправил меня в загородный дом, где лично выхаживал после ранения. Прислугу, которая могла заподозрить обман, всю до единого человека, он рассчитал и отправил прочь. А новая прислуга состояла из тех, кто служил в его лондонском доме и слыхом не слыхивал о моем существовании.

— А почему он в таком случае решил оставить камердинера? — спросил Иеремия.

— Паркер с незапамятных пор служил отцу, и он полагал, что этот человек умеет держать язык за зубами. Не знаю, то ли отец однажды разоткровенничался с Паркером, то ли слуга сам докумекал, во всяком случае, он отказался принимать участие в этой бесчестной игре. Никогда не поверю, чтобы Паркер опустился до вульгарного шантажа, но мой отец перестал доверять ему и жил в постоянном страхе, что слуга возьмет да разоблачит его. Вот потому он и вытолкнул его из окна! Отец уж постарался выдать все за несчастный случай.

— И это ему вполне удалось, — со вздохом заметил Иеремия. — Но Бог покарал его, постоянно лишая законных наследников!

Аарон согласно кивнул.

— Верно, словно проклятие тяготело над нами. Моя первая супруга имела трое родов и все неудачные. Вероятность того, что она произведет на свет здорового наследника, была ничтожной.

— Но ведь ваша жена умерла.

— Да, умерла. Третьи неудачные роды якобы и свели ее в могилу. Она никогда ни на что не жаловалась. Но однажды в полдень я нашел ее в постели мертвой. Я твердо убежден, что к этому причастен отец. Полгода спустя он устроил мне женитьбу на Темперанции.

— Но и та не могла одарить вас наследником, — кивнул Иеремия. — Теперь я понимаю ее страх за жизнь, когда внезапно захворал малыш Ричард. Она, как и вы, убеждена, что ваш отец повинен в смерти вашей первой супруги.