Тайна старой знахарки

— Боже милостивый! Какой ужас! — пробормотал Ален и сделал знак ученику. — Сбегай-ка к Молли, скажи, чтобы принесла девушке хоть тарелку супа. — После этого лекарь с серьезным лицом повернулся к другу. — Иеремия, полагаю, их сиятельство желает, чтобы вы помогли мне оперировать Мэлори.

Иеремия понимающе кивнул. Желание судьи не задело его за живое. Ален прекрасно понимал, что Иеремия — врач Божьей милостью. И начинал, как и его друг, фельдшером. Они познакомились во время гражданской войны и некоторое время оказывали помощь раненым прямо на поле боя. Впоследствии Иеремия, которого не устраивала роль хирурга-самоучки, отправился в Италию изучать медицинские науки. Но и специальность дипломированного медика тоже не принесла удовлетворения. Вместо этого он решил стать пастором, чтобы помогать и тем, кого он не мог избавить от смерти даже будучи образованным медиком. Тем не менее интерес к исцелению в нем не угас, а привычка помогать ближнему всегда и во всем никогда не позволяла ему отказывать хворым и недужным.

Опытный глаз Иеремии сразу же определил причину беспокойства Мэлори. Он успокаивающе положил раненому ладонь на лоб, а потом ласково провел по глазам. Мэлори понемногу перестал дрожать.

— Ален, готова губка? — спросил Иеремия.

— Да, но она еще не размокла как следует.

— Ничего не поделаешь. Мы больше не можем ждать, бедный парень и так исстрадался.

Ален подал священнику наполненный водой таз, тот вынул из него губку. От нее исходил странный запах. Иеремия, дождавшись, пока стечет вода, поднес губку к носу Мэлори.

— Вдыхай глубоко, мой мальчик, — велел он, и когда слуга недоверчиво взглянул на него, добавил: — Ничего не бойся. Тебе станет легче.

Иеремия дал ему пару раз вдохнуть пары, исходившие из влажной губки, потом пристально посмотрел на Мэлори. Некоторое время спустя напряженное тело слуги расслабилось, искаженное болью лицо разгладилось. Постепенно глаза Мэлори остекленели, веки сомкнулись, и он больше не стонал.

— Как вам это удалось? — удивился сэр Орландо.

— Он вдохнул пары Spongia somnifera, пропитанной смесью соков растений мандрагоры, мака и белены, — с готовностью пояснил Иеремия. — Обычно губку хранят в сухом виде, а по мере надобности увлажняют, примерно на час помещая в воду. Она пролежала меньше, но я просто не мог ждать дольше. Нельзя тянуть с операцией.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — сказал Трелони. Он все еще не мог оправиться от удивления.

— Тем не менее они используются уже не одну сотню лет, — заверил его Иеремия. — Еще Теодерих Бодоиский упоминал о них в своих трудах.

— Но если не составляет труда усыпить больного, отчего в таком случае большинство хирургов все же предпочитают обходиться без наркоза, невзирая на то что больные сходят с ума от боли?

— Все не так просто, как кажется. Соки этих растений ядовиты и при неверной дозировке могут вызвать смерть. Вот хирурги и предпочитают не рисковать, считая, что, дескать, уж лучше пациенту умереть от боли, нежели от неверно выбранных лекарем обезболивающих снадобий. В таком случае с них, как говорится, и взятки гладки — дескать, пациент слишком слаб, вот и не вынес мучений, когда ему разрезали мышцы или распиливали кости. Не спорю, случается, что больной засыпает от такой губки вечным сном. Поэтому я прибегаю к ней лишь в случае крайней необходимости, когда условием удач пой операции является полная неподвижность больного. И всегда и пристально слежу за тем, чтобы не переборщить, — пусть уж лучше сон будет не таким глубоким. Согласитесь, пациент в полусне все же лучше, чем бодрствующий, который беспрерывно вопит от страха и боли. Кроме того, необходимо знать, как вывести его из состояния сна. Один из способов — дать ему понюхать смоченный в крепком уксусе платок, а когда очнется, напоить вином или крепким кофе — это оказывает бодрящее действие.

Сэр Орландо улыбнулся, его всегда поражали глубокие знания ученого друга и умение доступно их изложить.

— От души рад, что доверил вам здоровье своего слуги.

Ален Риджуэй велел ученику принести бутыль с бренди и основательно обработал напитком рану Мэлори. Между тем камердинер был в таком состоянии, что хоть и чувствовал боль, но притупленно, поэтому не кричал, а лишь время от времени вздрагивал.

Из разложенного перед ним набора инструментов Иеремия выбрал нож с узким лезвием и стал извлекать частицы ткани одежды, попавшие в рану вместе с пулей. После этою осторожно, но тщательно ощупал подколенную ямку Мэлори. Там обнаружилась еще одна рана.

— Будете отнимать ногу? — поинтересовался Трелони.

— Думаю, в этом нет необходимости. Вашему слуге крепко повезло. Пуля разбила мышцы насквозь, — объяснял пастор. — И никаких серьезных повреждений не причинила. Надколенник цел, и кость голени, кажется, тоже. Правда, пуля, задев кость, отколола от нее фрагменты. Именно они, впиваясь в мышцы, и служили источником острой боли.

Дальше настала очередь Риджуэя действовать.

— Удаление осколков — мудреная, тонкая работа. И у мистера Риджуэя пальцы более ловкие и подвижные, чем у меня, — скромно добавил Иеремия.