Тайна стоит жизни

Севчук машинально занес это сообщение в журнал происшествий и, особо не задумываясь, решил: это дело рук пацанов.

Подобный случай в его практике уже был. «Вернется оперативная группа — пошлю, — подумал Севчук. — Но все-таки надо пока поставить в известность участкового уполномоченного».

В это время позвонила жена.

— Знаешь, Геннадий, я решила завтра подать на развод. Нам надо разойтись. Так будет лучше для нас обоих.

Она выпалила это в одно дыхание. Хотя Геннадий приходил сам к тому же выводу, слова жены оказались для него неожиданными. Он растерялся.

— Зачем же так торопишься? — хриплым незнакомым голосом выдавил Геннадий, понимая: оттяжка вряд ли что изменит. Но какая-то сила заставляла цепляться за развалины семейного очага. — Слушай, давай пока не будем разводиться, а? Я очень прошу. Поживем на расстоянии и увидим: нужны мы друг другу или нет. Ну, пожалуйста, больше я ни о чем не буду просить...

— Все это бесполезно, — сказал почти незнакомый женский голос с металлическим оттенком, и в трубке зазвучали короткие гудки.

Севчук оказался окончательно выбитым из колен. Дальнейшее происходило как во сне. Группы прибывали и уезжали вновь. Приводили кого-то. Составлялись разные протоколы, брали объяснения с задержанных. Все было как обычно.

На рассвете, когда уже проснулись птицы и сон клонил голову Севчука к столу, пришла телефонограмма из Народного комиссариата внутренних дел республики.

Всем райгоротделам милиции республики.

Немедленно примите меры к розыску и задержанию преступника: среднего роста, шатен, полного телосложения, носит бороду и усы. Ранен из огнестрельного оружия в правое плечо или в руку. Скрылся от преследования около 22 часов. Преступник вооружен. О всех известных фактах, имеющих отношение к данному сообщению, немедленно доложить.

Севчук словно очнулся от оцепенения — по телу пробежал неприятный холодок, засосало под ложечкой: верный признак неприятностей. «О всех известных фактах, имеющих отношение к данному сообщению, немедленно доложить», — повторил он про себя.

Геннадий чувствовал, что сообщение сторожа стройуправления имеет отношение к телефонограмме.

«А что же я предпринял по тому сообщению? — встрепенулся Севчук. — Неужели ничего?!» Он с испугом схватил раскрытый журнал и обнаружил: в графе о принятых мерах по сообщению не было никакой записи.

— Та-ак, — вслух произнес он, бессильно опускаясь на стул. — Вот это да. Как же я так оплошал? — И Геннадий вспомнил звонок жены.

Сердце заныло от тревожного предчувствия.

Он вскочил и торопливо начал ходить по комнате. Мысли, перегоняя друг друга, носились в голове: «Да он и разорвал эту тужурку потому, что надо было перевязать рану, — вдруг осенило его. — А бумаги? Бумаги, пожалуй, раскидал, чтобы капли крови прикрыть, дабы не заметили сразу, чтоб прошло определенное время. Выиграть время! А я, балда... — Он схватился обеими руками за голову. — А я тут нюни распустил... Надо срочно послать туда Измайлова. Он все сделает, что может, все...»

Севчук кинулся в коридор, крикнул постовому:

— Позовите быстренько Измайлова... Быстрее!..

Мысли отчетливо нарисовали дальнейшую картину: «Через два-три часа закончат осмотр места происшествия, и можно будет сообщить о нем. Спросят: почему не сразу доложили по получении телефонограммы? Начнут выяснять детали: что да как, да когда... Выяснится мое бездействие — нагоняй обеспечен. Не будешь же ссылаться на жену. Это только усугубит положение: могут еще аморалку прикрутить».

Он вернулся в комнату. «А если доложить сейчас? Что тогда? А, собственно, что докладывать? Свои догадки? Выдать их за осмотр места происшествия, а тем временем Измайлов прояснит обстановку. Соблазнительный выход. Во всяком случае, есть шанс выкрутиться».

Севчук снова высунулся, в окно и резко покрутил головой, точно готовил себя к испытаниям на центрифуге, затем подошел к столу. «Нет, — решил он. — Если и мы будем ловчить, кому же верить?!»

Он оперся обеими руками о спинку стула, тихо, отрешенно произнес вслух:

— Черт знает, что со мной происходит! Видимо, Неля права: никчемный я человек, раз на ум приходят такие подлые мысли.

Через несколько минут Измайлов с двумя оперативниками, прихватив проводника с собакой, выехали на место происшествия.

Совсем рассвело. Солнце поднялась над горизонтом, и лучи его, проникая через листву, рассыпались по комнате неровными пятнами. Геннадий прикрыл глаза ладонью, как козырьком, и через запыленные, давно немытые стекла всматривался в проезжую часть дороги. Было плохо видно, и он приоткрыл другую створку окна.

«А вдруг я ошибаюсь? — с надеждой подумал он. — Могли же там пошуровать мальчишки!? Вполне. Если так, то группа должна сейчас вернуться».