Тайна Святой Плащаницы

— Ты — мой единственный друг, и я от тебя никогда ничего не скрывал. Ты знаешь все тайны нашей Общины. Однако я отдаю себе отчет в том, что ты не чувствуешь ко мне ни малейшей привязанности. И никогда не чувствовал.

— Ты ошибаешься, Аддай, ошибаешься. Я всегда был твоим хорошим другом, с того самого дня, когда меня привели в твой дом десятилетним мальчиком. Ты понимал, как я страдаю оттого, что меня разлучили с моими родителями, и ты нарушал запреты, позволяя мне хотя бы иногда с ними видеться. Я никогда не забуду тех часов, не забуду, как ты отводил меня в мой дом и оставлял там до вечера, а сам уходил в поле, чтобы не смущать нас своим присутствием. Я не могу упрекнуть тебя за твое отношение ко мне. Я упрекаю тебя за твое отношение к другим людям, к нашей Общине и за ту огромную боль, на которую ты обрекаешь людей. Если ты хочешь знать, испытываю ли я к тебе привязанность, то ответ — да. Однако я должен тебе признаться, что иногда я чувствую глубокую неприязнь к тебе из-за того, что моя судьба неразрывно связана с твоей. Но знай, что я тебя не предам, если этот вопрос тебя действительно так волнует.

— Да, меня волнует то, что среди нас есть предатель, и мой долг состоит в том, чтобы подвергать сомнению все и подозревать всех.

— Позволь сказать тебе, что оставлять там это письмо было уж слишком явной провокацией.

— А может, я просто хотел, чтобы ты нашел это письмо, желая предупредить тебя, если ты действительно предатель. Ты ведь мой единственный друг и единственный человек, которого я ни в коем случае не хотел бы потерять.

— Отправляясь в Италию, ты подвергаешь себя опасности.

— Если я ничего не предприму, мы все подвергнемся опасности.

— В Турине у Нас есть люди, которые выполняют все, что ты приказываешь. Если полиция что-то замышляет, тебе лучше не высовываться.

— С чего ты решил, что полиция что-то замышляет?

— Это следует из письма. Ты опять пытаешься заманить меня в ловушку?

— Я сначала поеду в Берлин и лишь затем — в Милан и Турин. Я высоко ценю семью Мендибжа, и ты это знаешь, однако я не могу допустить, чтобы у нас из-за него возникла серьезная проблема.

— Ты вытащишь его из Турина, когда он выйдет на свободу?

— А если это ловушка? Если его выпускают на свободу, чтобы затем следить за ним? Именно так я и поступил бы на их месте. Я не могу допустить, чтобы возникла какая-либо угроза для нашей Общины, ты это хорошо знаешь. Я несу ответственность за многие семьи, в том числе и за твою. Ты что, хочешь, чтобы нас уничтожили, чтобы у нас отняли то, что у нас есть? Ты хочешь, чтобы мы предали наших предков? Мы — те, кем мы должны быть, а не те, кем мы хотим быть.

— Я повторяю: если ты поедешь в Турин, то подвергнешь себя большой опасности. Это безрассудство.

— Мне не свойственно безрассудство, ты это прекрасно знаешь, однако из этого письма следует, что, возможно, для нас готовится западня, а потому нам нужно действовать так, чтобы не попасть в нее.

— Выходит, дни Мендибжа сочтены.

— У всех родившихся на белый свет дни сочтены. А теперь дай мне возможность поработать. Как только прибудет Талат, сообщи мне об этом.

Гунер вышел из кабинета и направился в молельню. Там, стоя на коленях, обливаясь слезами у покоящегося на алтаре распятия, он пытался найти ответ на мучившие его вопросы.

26

— Ты превращаешься в неврастеника.

— Послушай, Джузеппе, я уверен в том, что эти безъязыкие люди появляются и исчезают не через входную дверь, тем более что земля под Турином — вся в дырках, как швейцарский сыр. Там полно туннелей, ты же это прекрасно знаешь.

София молча слушала разговор двоих мужчин и думала при этом, что Марко прав. Безъязыкие люди появлялись и исчезали, не оставляя никаких следов. Не только безъязыкие, но и, возможно, их сообщники, поскольку они с Марко были убеждены: все, что происходило вокруг Плащаницы, — дело рук некой организации, которая использовала безъязыких людей для совершения кражи, если их целью действительно было выкрасть Плащаницу из собора, как предполагал Марко.

Марко в последнюю минуту принял решение поехать вместе с ними в Турин. Министр культуры выхлопотал для него разрешение от министерства обороны осмотреть туннели под Турином, закрытые для широкой публики. На планах туннелей Турина, имеющихся у военных, не было обозначено каких-либо ответвлений, ведущих к собору. Однако интуиция подсказывала Марко, что это может и не соответствовать действительности, а потому с помощью майора инженерной службы и четырех саперов из того же полка он рассчитывал пройтись по туннелям, которые обычно были закрыты. Марко пришлось подписать документ о том, что всю ответственность он берет на себя, а еще министр настоятельно попросил Марко не подвергать опасности жизни майора и солдат, которые будут его сопровождать.

— Мы просмотрели планы, и там нет никакого туннеля, который вел бы к собору, ты это прекрасно знаешь.