Тайна святых

Главной характерной чертой Бернарда во всех его обращениях к людям является правда во имя любви Христовой. Тенденции тех злосчастных времен к различным насилиям он противопоставляет милосердие и всячески старается смягчить сердца. Как в былые времена на заре греческой империи епископы защищали преступников от лютой жестокости законов, святой Бернард взывает к повелителям своего века, прося их за провинившихся подданных. Он пишет одному графу: “Везде, где преступление может быть прощено, — уже не говорю, что, если есть малейшая возможность заподозрить его сомнительность, — вы не только должны поспешить оправдать, но и радоваться, что имеете возможность явить свое благочестие”. Вот в чем св. Бернард видит благочестие!

С болью в душе сознавая, что полнота милосердия недоступна жестокосердию его времени, и наказание- месть считается незыблемой охраной порядка, Бернард осторожно старается пробудить христианские чувства у властителя: “там, где милосердие по вашему убеждению может быть оказано лишь в ущерб справедливости- и там вы должны приступать к каре: со страхом и скорбью, больше побуждаемые необходимостью положения, чем желанием мести”.

Там, где приговор состоялся и приведен в исполнение, на где возможно еще предотвратить следствие свирепого наказания, Бернард спешит со своей добротой. Так, например, один из вассалов, побежденный на судебном поединке, был подвергнут ослеплению по распоряжению графа-сюзерена, человека, впрочем, благочестивого и доброго, прибавляет летопись (трудно вообразить, как же тогда поступали мало благочестивые и не особенно добрые?). Кроме того, у несчастного было конфисковано всё его имущество, так что он и дети его (дети до французской революции по уголовному закону несли ответственность за родителей) стали нищими. И Бернард шлет письмо графу: “как будто этого мало, что он побежден, т. е. проиграл дело и лишен зрения, — у него еще конфисковано все его достояние. Справедливо было бы возвратить ему, в силу вашего благочестия, столько имущества, сколько нужно для поддержания его жизни, а невинным детям следует унаследовать отцовские дома”.

Об еретиках св. Бернард говорит: “еретиков следует брать, но не избегать. Брать не оружием, а доводами, опровергая их заблуждения. Такова воля Того, Кто хочет, чтобы все люди спаслись” (Проповедь 64-я на “Песнь Песней”). В позднейшие времена, когда поднят был вопрос о свободе совести, стали яростно обвинять св. Бернарда за его отрицательное отношение на диспутах к Абеляру и за его согласие на осуждение мнений Абеляра. Но церковь никогда не может оставить без осуждения неправильное вероучение. Другое дело наказание за ересь, но здесь Бернард был ни при чем. Напротив, когда Абеляр, опасаясь возможного по тем временам физического воздействия, скрылся у настоятеля Клюнийского монастыря, Бернард вскоре высказал ему свои дружеские чувства. Никогда святой не действует вопреки своему учению.

Что Бернард обладал терпимостью, доказывает его отношение к евреям. Он пишет в окружном послании духовенству Франции: “Не должны быть преследуемы евреи; не должны быть избиваемы; не должно даже их избегать: вопросите о них божественные книги”. Бернарду пришлось лично выступить в защиту евреев. Когда он путешествовал по Рейну, встретил в одном городе монаха Радульфа, который призывал народ к истреблению врагов Христа. С опасностью для жизни св. Бернард вмешался в ожесточившуюся толпу и, хотя не говорил по-немецки, жестами и восклицаниями опровергал Радульфа.

Вскоре Радульф принужден был бежать и укрыться в свою келью, а весь народ перешел на сторону Бернарда.

Однако, как мы сказали, дело святого не ограничивалось выступлениями в народе, он был поставлен Христом судьею пап.

Еще до того, как жизнь пригласила Бернарда учить правде тех, кто сами по своему сану являлись учителями, он высказывался вполне решительно, если папский авторитет поддерживал нечто неправильное. “Каким образом, писал Бернард монаху Адаму (Письм. 7), может разрешение папы сделать законным то, что есть чистое зло? Эти господа не решались совершать неправду, пока папа не дал согласия на нечестивый замысел. Но разве зло перестало быть злом, если папа на него согласился. Кто станет отрицать, что давать согласие на зло есть зло”.

И вот произошло так, что однажды судьба папы была вверена собором Франции бесстрашному обличит ело зла, где бы оно ни проявилось.