Тайна святых

стихий. Житие сохранило нам важную подробность. Когда св. Сергий говорит слова Божии, призывает Дмитрия к смирению и возвещает великую милость за это смирение — низложение врага, то житие не упоминает, каким голосом было произнесено это увещание: очевидно, простым, всем слышимым. Но, когда Дмитрий прощается со св. Сергием, предпочитая свою волю, а не Божию, св. Сергий вдруг наклоняется к нему и шепчет: ты победишь. Шепотом передаются слова стыдные, которые неприятно говорить вслух. В чем же здесь дело? Св. Сергий, конечно, имеет дар ведения судеб людских. По любви к ближнему он сообщает и Дмитрию его судьбу. Но в сравнении с только что возвещенной Божией волей, это дело личное, жалкое и произносится оттого шепотом.

И вот на поле Куликовском сбывается эта шепотом предсказанная победа, но какой страшной ценой и поистине вследствие счастливой случайности — игры стихий. Об этом сообщают все учебники истории. Происходит разговор между двумя начальниками засадного полка, разговор потрясающий: молодой князь Владимир в отчаянии, следя за битвой, говорит воеводе Волынскому: смотри, смотри, все христианские полки лежат мертвыми. Почему мы стоим? Но опытный воин предвидит возможность поражения и засадного полка. Он надеется, что ветер переменится и перестанет дуть в лицо русским. И ветер меняется: русские одержали победу. Блистательную?.. Когда "сочли живых, то оказалось, что их 40.000, а было 400.000 — 360.000 пали. Тогда ведь не сотнями миллионов исчисляли население и даже не десятками. Страшно оскудела Русская земля.

А золото, которое не хотел отдать Донской, пришлось в течение пяти лет все отдать татарам, ибо пять лет хан Тохтамыш грабил и уничтожал беззащитную страну.

Помимо непослушания святым, Куликовская битва была в государственном и воинском смысле ненужной жертвой. И без нее, как было сказано, Россия справилась с татарами. Эта битва была неосторожностью или, вернее, удальством, игрой крови в Дмитрии древних викингов, его предков. Полтораста лет перед тем удальство Мстислава Удалого в роковой битве при Калке кончилось ужасным поражением русских. Судьба Московского государства была счастливее судьбы Киевской Руси, и удальство Дмитрия принесло ему великую славу на многие столетия и кажущуюся славу Москве. Но все царствование Дмитрия было великим поражением святых на Руси. И только в момент смерти блеснул благодатный луч. Об этом позднее.

* * *

Не победой на Куликовском поле знаменуется время, нами изображаемое, а вот именно теми событиями, которые тогдашние люди называли церковной смутой. с точки зрения житейской и материалистически-государственной события эти ничтожны и не имеют никаких последствий, ибо у кого из князей не было фаворитов, позволявших себе беззакония, все это не мешало государству богатеть и усиливаться и даже “духовно” (в противоположную сторону святости) развиваться. Во времена глухие и безнадежно материалистические такие события, конечно, ничего не прибавляют и не убавляют в общей отвращенности от Христа.

Но время, о котором мы говорим, было святое время, и события, нами изображаемые, имеют поэтому зловещее и страшное значение.

Тогда в церкви русской сиял неземной свет, не через одного человека, а через многих. Эти светила Духа Святого преображают, если можно сказать, весь воздух. Жить становится радостно, блаженно, необычайно легко. То, что советовал ап. Павел: “всегда радуйтесь, непрестанно молитесь”, не требует никакого труда: сами легкие наполняются радостью, и из уст исходит славословие: Бог любящий близко.

Кто же такой был Михаил, общество которого князь Дмитрий предпочел святым, приблизил к себе, сделал духовником, с которым, можно сказать, не расставался? Михаил сам себя превосходно характеризовал, сказав, что св. Сергий его враг. Что же мог дать такой человек Дмитрию? То, что нравилось князю. Таких священников впоследствии было много и на западе и на востоке: домашний придворный священник. Заимствуя краски из самого предмета, можно сказать по-современному: утром Михаил мог отслужить обеднишку, вечером перекинуться в картишки, но в особенности незаменим он был на веселых пирушках, знал много священных повестей (тогда и пирушки не обходились без священных историй), среди обычного благочестивого рассказа умел ввернуть и нечто затейливое и смешное. На исповедях Михаил чрезвычайно благорасположен к властителю, с советами никогда не приставал к самодержцу.

Что же зловещего в этой заурядной фигуре? То, что он был ставленник царства противления.

В благодатные времена Бог говорит людям: “Через Свои светильники я зажег в мире Мой свет кто хочет Божьего счастья, приходи и бери”. Но, конечно, чтобы чувствовать это счастье, необходимо серьезное желание изменить жизнь. И вот всесмешливый ад спешит показать свое: законно поставленный священник не требует никакой перемены жизни можно по-прежнему жить очень весело и смеяться.