Тайна святых

И что же мы, действительно, видим. Свет Духа Святого, излучаемый святыми при жизни их, поддерживал и всю общину, как бы держал ее на некоторой духовной высоте. Но с великим трудом: мы показали это на слабой утвержденности любви в общине св. Сергия. Но после смерти святых почти все монастыри подвергаются искушениям, которых победить они не в состоянии. Нападения начинаются тотчас со стороны именно тех, от кого святые удалялись в пустыню и хотели бы совсем скрыться в лесных дебрях. Богатые суеверы, с их ложными исканиями спасения души, не допускаемые при жизни святых в монастыри, тотчас простирают руки, чтобы повернуть монастырскую жизнь сообразно своей лжeвeрe. Они покупают монастырские подвижнические молитвы. Они сыпят золотом в монастырскую казну, чтобы обеспечить свое загробное беспечальное существование. Они жертвуют целые имения, чтобы заставить монахов служить только себе. И не звучит ли злой насмешкой не только над монашеством, но вообще над именем Христианства, что один добрый монах предупреждает товарищей, что нужно поминать на проскомидии не только заплативших за поминания. Богатые лжехристиане, продолжая за счет бедных, увеличивать свои сокровища, не имея никакого желания прекращать насилия, делятся известной долей золота с монастырями. Монастыри жиреют за счет худобы тех, о страданиях которых плакали всю жизнь святые, именованные основателями этих монастырей. Св. Сeргий и св. Кирилл Белозерский, которые нарочно ходили в заплатанных рясах, которые умоляли презирать золото, не позволяли собирать милостыню по богатым дворам, почитаются духовными водителями монастырей, где все время копилось золото и драгоценные камни и хвастливо показывались посетителям (богомольцам?) целые залы драгоценно-музейного имущества. Только бесстыдство стилизаторов жития св. Сергия позволяет им утверждать, что “Лавра Сергиева и пустыня Сергиева есть одна и та же благодатию, которая обитала в преподобном Сергии” (житие св. Сергия митрополита Филарета). Это решительно ничем не отличается от утверждения римских пап, что благодать апостола Петра прикреплена к папскому престолу.

С такой же непреодолимой навязчивостью, как богачи, стала вторгаться в монастыри и материалистическая сила крепнущего государства. Наконец, Левиафан государства приходит в монастырь и располагается там, как дома. и что изумительнее всего, что ученые-историки, с кажущимся благоговением описывающие монастыри (а церковные писатели подобострастно их повторяют или еще более превосходят в раболепии перед государством), вовсе как будто не замечают, что они кощунственно смешивают два противоположных начала. Как типичное рассуждение подобного рода приведем цитату из очень хорошо (литературно и обстоятельно) написанного очерка профессора Шевырева “Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь”: “Нам от нашего древнего периода остались памятниками монастыри. Создатели сих твердынь духовных слуги Божии. С землянки, с деревянной кельи начиналась эта твердыня: проливала на всю дальнюю окрестность свет благочестия, молитвы, веры, любви; кормила голодных, целила недужных, принимала странных, служила духовным оплотом против язычества и нечестия. Государственная власть на этом духовном основании воздвигала оплоты для безопасности внутренней и внешней. Твердыня духовная превращалась в духовную крепость. Возникали огромные стены и башни, снабженные всеми воинскими снарядами. Оплот веры служил оплотом и отечеству. У монастыря двойная ограда: вышина внутренней 10 аршин, ширина полтора аршина. Вышина внешней ограды — 16 аршин, ширина — 9 аршин. Стены ее в три яруса. Во втором и третьем ярусах устроены ходы такие просторные, что широкой карете можно было бы безопасно проехать. в этих стенах 700 келлий. Едва ли эти кeллии назначались для монахов. Здесь, конечно, жили ратники, люд военный, ибо вся внешняя ограда принадлежит не столько монастырю, сколько крепости. Обе ограды снабжены башнями большими и малыми: 23 башни. Самая высокая вышиной в 25 сажень, она осьмиугольная. Внутри каждой башни большой столб, разделенный на несколько отделов; внутри тесное узкое пространство, сверху свод, отверстие и два бруса. Вот что называлось в старину теми страшными каменными мешками, в которых заключали преступников, изгнанников и пленных (на государственном языке это называется оплот безопасности внутренней, на языке святых: безбожное немилосердие. — Автор книги). Сколько святых мужей пребывало здесь: Мартиниан, Ферапонт, Нил Сорский… Цари и князья (конечно, за святыми поминаются цари, как нечто равнозначащее. — Автор книги) приезжали сюда на богомолье (на сотне кибиток с царской пышной жизнью). Здесь Иван Грозный возымел желание постричься (великая честь!). Здесь томились в изгнании многие славные мужи Древней Руси. Сюда укрывались бояре от царского гнева и привозили с собой весь роскошный обиход жизни. Здесь содержался патр. Никон в заточении и чуть не умер от удара, ибо помещение, ему отведенное, было “вельми неугожи”, здесь в одной из башен удавили князя Шуйского”.