Тайна Темир-Тепе

На полетах в тот день он был сумрачней обычного и ни с кем не говорил. После рабочего дня зашел к себе, поспешно переоделся и, выйдя из дома, увидел Нину. Около нее было уже трое «провожатых». Один из них с гордостью держал Нинин чемоданчик, в котором она носила комбинезон, шлем, очки и перчатки. Дремов приостановился, издали залюбовавшись девушкой. Кто-то тронул его за локоть. Обернувшись, он увидел парторга.

— Дремыч, — сказал парторг, — ты не забыл, что у нас совещание?

Дремов вытаращил глаза. Действительно, черт возьми, как это он забыл про это проклятое совещание!

— Не пойду, — сказал он решительно. — Не могу. Что хочешь думай, а вот не пойду — и все тут!

— Постой, постой, — начал было парторг, — да ты приди, скажи, мы обсудим и отпустим…

— Не пойду — и все тут, — упрямо повторил Дремов и, показав спину, поспешил вслед за Ниной, которая в сопровождении- трех кавалеров выходила на дорогу.

Через минуту он нагнал их. Тот, который держал в руках Нинин чемоданчик, сказал насмешливо:

— Вася, какой ты нынче нарядный…

Дремов прервал его решительно:

— Ладно, нарядный не нарядный, давай-ка сюда чемоданчик. Сегодня я вас освобожу от роли провожатых.

— Видали такого! — возмутился парень. — Если хочешь, пойдем вместе…

— Я хочу провожать Нину один. Понятно? Идите назад.

Лицо Дремова выражало решимость, и «кавалеры» обратили свои взоры на Нину: как, дескать, она? Но она стояла безучастно, и парни отступились. Со смехом и шутками они двинулись назад. Тогда Дремов, обратившись к девушке, попросил разрешения проводить ее…

И откуда только у него взялось столько решимости!

Не оглянувшись на Дремова, Нина кивнула ему, и они пошли

Пылал закат, изумрудно зеленело поле, в немом очаровании застыла природа, и лишь чуть слышный шепот листьев леса нарушал тишину. Долго шли молча. Наконец Дремов остановился и через силу выдавил из себя:

— Нина…

Нина тоже остановилась, подняла на него ожидающий взгляд, а Дремов ничего не мог больше выговорить. Он искал и не находил нужных слов. У Нины не хватило терпения, и она заговорила сама {ведь она так долго ждала этой минуты!):

— Вася, неужели?.. Ведь, Вася, я с первой встречи… Ой, что я говорю?!

— Нина, я люблю, я боялся… Я никогда никому не говорил этих слов… Не знаю, как тебе объяснить… Я не могу без тебя…

— Вася, милый…

Раньше Нина проходила это расстояние за час. Теперь им не хватило ночи. Сколько было всего сказано!

На другой день Дремов выслушал нотацию парторга. Слушал и улыбался.

— Удивительно, — пожал плечами парторг. — Его ругают, а он улыбается, как малое дитя!

Потом, словно вспомнив что-то, подмигнул ему и спросил:

— А как, товарищ Дремов, ваши личные дела?

— Женюсь, товарищ парторг, — выпалил Василий. — Вот очередной выпуск курсантов сделаем — и, пожалуйста, на свадьбу.

А через несколько дней началась война. Она не разлучила Дремова и Нину, как разлучила многих, но сразу же вое осложнила. Они вместе получили назначение в школу пилотов, вместе мечтали попасть на фронт. Казалось, все идет хорошо…

И вот свершилось самое страшное. Дремова нет. Роковой день лег в жизни, как ужасный рубеж, как пропасть, отделяя все, что было «до», от того, что «после». И это «до» сейчас казалось чудесной сказкой, где все было красиво и необыкновенно. Да было ли это «до»? Было. Об этом напоминают подаренные генералом перчатки, томик Маяковского, приобретенный еще в школьные годы, и вот эти фотографии Дремова. Это свидетели ее короткого счастья.

«Зачем ты ушел, Вася? — шептали ее губы. — Какое горе, какое горе!»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

В воскресенье утром Валентин, Сережка, Борис и Санька, пользуясь свободным временем, сидели в курилке и вели неторопливый, вялый разговор. Давала себя знать нагрузка. Каждый день было по восемь часов теоретических занятий, после которых обязательно находились тяжелые хозяйственные работы, а тут еще старшина требовал постоянного внешнего блеска.

Санька затянулся папиросным дымом и сказал:

— Я за эту неделю сделал вывод, что курсант авиации — это человек, который постоянно хочет есть и спать.

— Похоже на правду, — согласился Сережка. — Хорошо хоть сегодня никуда не тянут. Посидим, покурим…

— Эге, вот вы где! — раздался грозный голос старшины. — Все четверо ко мне! Бегом!

— Вот и покурили… — с грустью сказал Сережка.

Через минуту все четверо были у казармы.

— Стойте тут! — приказал старшина и скрылся в дверях.

Курсанты терялись в догадках: что же заставят делать? Дрова для кухни колоть или на склад- бочки с горючим катать? Против всяких ожиданий дело оказалось не только легким, но и приятным: их отправляли в город для закупки чернил, ручек, тетрадей и прочих канцелярских принадлежностей. Если учесть, что «увольнительных» в город курсантам еще не давали, то можно представить, как обрадовались друзья этому поручению.

Через некоторое время они бодро шагали к городу.

— Интересно получается в жизни, — говорил Сережка, — совсем недавно мы не ценили такой вот прогулки, а сейчас… Хорошо! Идем не в строю… Побываем в магазинах, а если быстро управимся с покупками, то даже и в кино сходим.