Тайна тибетских свитков

– У рейсового автобуса есть маршрут, по которому водитель обязан следовать. А мы часто и не знаем, чего ждать от власти!

Сделав еще несколько шагов, Глеб повернулся к Игорю и улыбнулся, кажется, без сарказма:

– Моя страна все-таки!

Они уже шли по мосту, когда Маслов проговорил, глядя на реку:

– Между прочим, я знал этого Зацепина.

– А что же молчал? – замер Корсаков.

Маслов пожал плечами:

– Не хотел при этой девице говорить. Мало ли что!

– Ну, правильно, – согласился Корсаков. – Знание лишним не бывает.

Маслов будто и не услышал этого, продолжил:

– И вообще, судя по всему, она мало знала о его работе…

– Почему ты так думаешь? – спросил Корсаков.

– Да тут и думать нечего, – поморщился Маслов. – По ее словам, Зацепин только и знал, что по бабам шастать, а он, между прочим, в своей сфере был авторитетом мирового уровня, его всюду приглашали! У него год был расписан по неделям, если не по дням…

– Но она ведь сама сказала, что он с ней стал делиться только в последнее время, – попытался защитить Лесю Корсаков.

– Ну, сказала, – согласился Маслов, – но она же видела, что он постоянно куда-то уезжает, не бывает дома.

– Так мы ее и не опрашивали на предмет сексуальной верности, – усмехнулся Корсаков. – Молодая баба не хотела заморачиваться на пожилого благодетеля и не обращала внимания на его отлучки…

– А возможно, и сама мало времени проводила вблизи любимого, – усмехнулся в ответ Маслов. – Ну, скорее, ты прав, а точнее, я куда-то не в ту сторону веду. Кстати, насчет того, куда веду, вот тут хорошо готовят, так что нам пора поесть!

Однако обстановка, в которой они расположились, – уютная, доброжелательная – не помешала Маслову, и он продолжил:

– Зацепин, видимо, занимался самыми разными делами, но я сталкивался с ним, с его мнениями только в одной сфере: он являлся крупнейшим специалистом в области прикладной психологии.

– Ну, и что это значит? – поинтересовался Корсаков.

Маслов пожал плечами:

– Могу сказать только о том, что знаю точно: его считали весьма результативным разработчиком методик самых разных и, я бы сказал, необычных…

– Например? – заинтересовался Корсаков.

– Например, методики переговоров с террористами… Там ведь иногда складываются самые разные ситуации. Ты слышал про «стокгольмский синдром»?

– Ну, вроде…

– Напомню в общих чертах: летом 1973 года в Стокгольме преступник захватил банк, взял в заложники его сотрудников, угрожал им смертью. Но полиции удалось банк захватить и всех спасти! Ну, вроде ясно, кто по какую сторону баррикад оказался? Ан нет! После того как заложников освободили, они стали говорить, будто, оказавшись в этой ситуации, они больше опасались полиции, чем того, кто их захватил, понимаешь?

– Не совсем, – признался Корсаков. – Проблема-то в чем?

– Проблема в том, что в середине семидесятых о том, что говорят недавние заложники, простой читатель мог бы узнать только из полицейского отчета, а в наши дни твои коллеги-журналисты, а то и обыкновенные прохожие, зафиксируют такие вот высказывания своими гаджетами и тотчас выложат их на всеобщее обозрение. А наши простые граждане, увидев такие картинки, вполне могут согласиться с такими высказываниями…

– Ну и что? – перебил Корсаков.

– А ты вспомни, как до сих пор вспоминают, например, о Дубровке, когда были захвачены сотни человек! Террористы к этому серьезно и долго готовились, и без жертв такое прекратить невозможно, и это очевидно, а у нас до сих пор чуть что – упрек властям! – Маслов помолчал, потом продолжил уже голосом спокойным: – Это ведь я просто привел один из примеров того, чем занимался Зацепин…

– И ты уверен, что это до сих пор осталось бы актуальным?

Маслов посмотрел удивленно:

– А сам ты этого не видишь? Сегодня каждое событие, даже самое пустяковое, может стать поводом для атаки…

– Атаки? На кого?

– Да хоть на кого, Игорь! Неужели ты сам не помнишь, какая шумиха поднялась после твоего расследования о тех самых таинственных бумажках, которые остались от заговора Ягоды? В твоих публикациях названы только самые заметные имена, а в соцсетевых трактовках – десятки, сотни имен и ни одного доказательства, и шум долго продолжался и при каждом удобном случае возобновится! Так что… – Маслов махнул рукой и продолжил: – Ну, в принципе, это ответ на твой вопрос о занятиях Зацепина, но повторюсь, что сейчас уже невозможно установить подробности.

– Почему?

– Во-первых, потому, что он умер, во-вторых, потому, что это – тайна за семью печатями. Ну, а в-третьих, потому, что легенд о подобном примерно столько же, сколько и правды, и разобраться что где – невозможно.

– Ну, вот ты, как выясняется, знал…