Тайна Тюдоров

Я снова нащупал в кармане перстень. Первое и, возможно, последнее поручение лорда Роберта провалено, и теперь мне следовало позаботиться о собственной безопасности.

Я зашагал обратно во дворец. После мучительных многочасовых блужданий я наконец добрел до конюшен. Псы лениво гавкали, глядя на меня через полуопущенные веки, лошади дремали в своих расписных стойлах. На всякий случай я проведал Шафрана и удостоверился, что о нем позаботились как следует и дали вдоволь овса. После этого я сбросил туфли и дублет, отыскал в углу грубое одеяло и, завернувшись в него, зарылся в кучу соломы. Мне было тепло и уютно, и пахло домом.

Глава 9

Проснувшись, я не сразу понял, где очутился: мне показалось, что я в замке Дадли снова заснул на конюшне с книгой, которую стащил из библиотеки. Я сонно пошарил под боком в поисках книги и, не обнаружив ее, внезапно вспомнил все события минувшей ночи.

Мне стало весело. Что ни говори, не самое благоприятное начало службы при дворе. Приподнявшись на локтях, я потянулся за туфлями и обмер. Притаившись за кучей сена, юный конюх уже по запястье засунул руку в мой дублет.

– Если тебе нужно это, – улыбаясь, я потряс кошельком, – то имей в виду, я всегда сплю с ним.

Мальчишка так и подпрыгнул от неожиданности. Взлохмаченные темные локоны, большие возмущенные глаза – ни дать ни взять испуганный серафим. Я узнал его: тот самый тянувший руку за монетой конюх, которому я вчера поручил заботу о Шафране. Он носил форменную одежду из льна и кожи, но и под ней было видно, что парень худ как палка и, вероятно, не понаслышке знаком с голодом. Самый что ни на есть скромный слуга на конюшне, возможно к тому же сирота. Лондон кишит такими, и где же еще юнцу без роду без племени искать работу, как не в лабиринтах королевского дворца?

Я натянул туфли.

– Так ты собираешься отвечать, почему чуть не обокрал меня? Или позвать главного конюшего?

– Я не крал! Я только хотел…

Его притворное возмущение быстро угасло. По лицу было видно: мальчишка не позаботился заранее о благовидном предлоге на случай поимки. Я едва сдержал улыбку.

– Так что, говоришь, ты хотел?

Он выпятил подбородок:

– Ты мне задолжал. Ты же заплатил за свою лошадь. Но если хочешь, чтобы ее накормили и почистили сегодня утром, плати снова. С виду ты не из благородных. Только им разрешается держать здесь своих животных и не платить.

– Вот как?

Я открыл кошелек. Теперь-то я могу смело швыряться золотом, хотя, вполне возможно, это последний полный кошелек в моей жизни.

Мальчишка поймал монету. Его глаза в зеленую крапинку сузились.

– Это настоящий золотой энджел?[3]

– Полагаю, да. – Я поднял свой помятый дублет. – Этой ночью я хорошо потрудился и честно его заработал.

Просовывая руки в рукава, я заметил, что мальчик кусает монету. Кивнув с видом бывалого ростовщика, он опустил ее в карман. Этого золотого наверняка хватит на целый месяц содержания Шафрана, но я не жалел о своем расточительстве. Мне-то известно, что значит трудиться, не получая платы. Кроме того, у меня созрел план. Я ведь совсем недавно был таким же сорванцом, шустрым, словно уличная дворняжка, умеющая ловко уворачиваться от пинков. Мальчишки, как он и я, видят и слышат гораздо больше, чем можно подумать.

– Впрочем, это никого не касается, – подытожил я. – И кстати, меня зовут Брендан. Брендан Прескотт. А ты?..

– Перегрин.

Он уселся на стоявший неподалеку бочонок и извлек из джеркина[4] два диких яблочка. Одно бросил мне.

– Как охотничья птица[5].

– Интересное имя. А еще какое-нибудь у тебя есть?

Откусив от яблока, я скривился. Есть хотелось ужасно, ведь у меня крошки во рту не было со вчерашнего утра. Но яблоко попалось очень уж кислое.

– Нет, – ощетинился он. – К чему мне фамилия?

– Действительно, ни к чему, – согласился я. – По крайней мере, легко запомнить. А сколько тебе лет, Перегрин?

– Двенадцать. А тебе?

– Мне двадцать, – ответил я, мысленно добавив: «Или я так думаю».

– Надо же! – Он швырнул огрызок яблока в стойло Шафрану, и тот довольно зачавкал. – Ты выглядишь моложе, – пояснил он, вторя моим мыслям. – Мне показалось, ты почти как Эдуард. Ему пятнадцать.

– Эдуард? – переспросил я. – Ты имеешь в виду Эдуарда его величество короля?

Перегрин нахмурился:

– Странный ты. Нездешний, что ли?

Я ухмыльнулся. Все-таки сироту видно сразу. Тот, кто прожил жизнь, полагаясь только на себя, как правило, соображает очень быстро и, когда надо, отвечает вопросом на вопрос. Вот уж не думал, что встречу родственную душу в Уайтхолле. И разумеется, его уловка лишь подтверждает мою правоту. Он знаком с королем.

– Да, нездешний. Я из Вустершира.

– Никогда не бывал там. Я вообще нигде не бывал дальше Темпл-бара[6].

Я кивнул, стряхивая с носа соломинки:

– А ты хорошо знаешь его величество?

Он пожал плечами:

– Если можно хорошо знать короля, то да. Он сюда много раз приходил. Он любит животных и ненавидит сидеть взаперти. Его светлость герцог всегда заставляет… – Он оборвал сам себя и насупился. – Нечестно так допытываться.