Тайна трех четвертей

Не обращая внимания на громкие и весьма разнообразные слова отвращения и возмущения, наполнявшие кабинет суперинтенданта, я занимался тем, что обдумывал ответ. Следовало ли мне сказать: «В моем разговоре с Пуаро на данную тему нет никакого смысла; если он уверен в своей правоте, то не станет меня слушать»? Нет, такое заявление прозвучало бы вызывающе и выставило бы меня слабаком. Кроме того, сам Пуаро хотел срочно со мной поговорить, предположительно, именно об этом деле, вот почему я пообещал суперинтенданту убедить моего друга прислушаться к доводам здравого смысла.

Я думал, что от Пуаро узнаю, почему он считает сына Роланда-Веревки убийцей в то время, когда никто более так не думает, и передам его соображения суперинтенданту. Этот план выглядел вполне реальным, и я не видел смысла усложнять дело, указывая на то, что «он сын друга моего друга», что не являлось доказательством невиновности или эффективной защитой.

Натаниэль Бьюис был спокойным, уравновешенным и разумным человеком, за исключением тех моментов, когда его что-то сильно расстраивало. В эти редкие мгновения он не понимал, что его эмоциональные реакции не позволяют ему трезво смотреть на вещи. А из-за того, что, как правило, его решения отличались исключительным здравомыслием, он считал, что так бывает всегда, а потому имел обыкновение делать абсурдные заявления, которые, будь он в своем обычном состоянии, сам бы назвал идиотическими. Когда он приходил в себя после подобных эпизодов, суперинтендант никогда не упоминал про ситуации, в коих выдавал серии смехотворных заявлений и указаний, и, насколько мне известно, никто другой о них также не говорил. Естественно, я тоже. Хотя это и звучит странно, я не уверен, что обычному суперинтенданту известно о существовании своего безумного двойника, изредка занимающего его место.

Я кивал с самым рассудительным видом, пока этот двойник рычал и напыщенно разглагольствовал, расхаживая по небольшому кабинету и периодически поправляя сползавшие на нос очки.

– Сын Роли убийца? Абсурд! Сын Роланда Мак-Кроддена! Будь ты сыном такого человека, Кетчпул, ты бы стал совершать убийства ради развлечения? Конечно, нет! Только глупец способен на подобное! К тому же Барнабас Панди умер в результате несчастного случая – мне предоставили официальное расследование о его смерти, и там черным по белому написано: несчастный случай! Мужчина утонул в собственной ванне. Ему было девяносто четыре года. И вот что я намерен у тебя спросить… Девяносто четыре! Сколько еще он мог бы прожить? Ты рискнул бы своей шеей, чтобы убить девяносточетырехлетнего старика, Кетчпул? Это не укладывается в голове. Никто бы не стал так поступать. Да и зачем?

– Ну…

– Тут не может быть никаких причин, – завершил свои рассуждения Бьюис. – Я не знаю, что думает твой приятель-бельгиец, но ты обязан предельно ясно объяснить ему, что он должен немедленно написать Роланду Мак-Кроддену и принести ему свои глубочайшие извинения.

Бьюис явно забыл, что и сам находился в дружеских отношениях с Пуаро.

Конечно, существовало множество причин, по которым кто-то мог убить человека в возрасте за девяносто: если он грозил открыть миру какой-то позорный секрет на следующий день, к примеру. И Бьюис, настоящий Бьюис, а не этот неуравновешенный двойник, не хуже меня знал, что некоторые убийства не раз принимали за несчастные случаи. А если ты являешься сыном человека, прославившегося тем, что он отправил на виселицу огромное количество негодяев, то нельзя исключить, что твоя психика деформирована и ты сам стал убийцей.

Я знал, что сегодня бесполезно приводить подобные доводы суперинтенданту, хотя при других обстоятельствах он и сам мог бы их озвучить. Я решился лишь на небольшой вызов.

– Но разве вы не говорили, что Пуаро послал письмо с обвинением сыну Роланду-Веревки, а не самому Роланду?

– Ну и что с того? – Бьюис сердито посмотрел на меня. – Разве это что-то меняет?

– Сколько лет Джону Мак-Кроддену?

– Сколько лет? Дьявольщина, о чем ты? Разве его возраст имеет значение?

– Он мужчина или совсем молодой человек? – терпеливо продолжал я.

– Тебе окончательно отказали мозги, Кетчпул? Джон Мак-Кродден взрослый мужчина.

– Тогда не разумнее ли просить Пуаро принести извинения Джону Мак-Кроддену, а не его отцу? Ну если он ошибается и Джон Мак-Кродден невиновен. Я хочу сказать, Джон совершеннолетний…

– Он был несовершеннолетним, только давно, – заявил Бьюис. – И работал в шахте где-то на северо-востоке.

– Вот как, – только и сказал я, понимая, что способность босса воспринимать происходящее вернется к нему быстрее, если я буду говорить как можно меньше.

– Но это к делу не относится, Кетчпул. Нам следует беспокоиться о бедняге Роли. Джон во всем винит отца. Пуаро должен немедленно написать Роли и ползать перед ним на коленях, чтобы получить прощение. Он выдвинул чудовищное обвинение и самым возмутительным образом оклеветал невинного человека! Пожалуйста, позаботься, чтобы Пуаро все исправил, Кетчпул.

– Я постараюсь, сэр.

– Хорошо.