Тайна трех: Египет и Вавилон

Противоположность света и тьмы наибольшая осуществляется в полнолуние, когда луна и солнце противостоят друг другу, противоборствуют в наивысшей точке своей; видимая в зените луна, невидимое солнце в надире светят светом ярчайшим. В таком соотношении обоих светил мир небесный принадлежит луне, подземный — солнцу, что противно естественному чувству, но согласно с чувством религиозным, сверхъестественным. Ибо свет светил — свет богов; боги являются ночью, а днем, в лучах солнца, умирают: солнце — звездоубийца, богоубийца.

XIX

В здешнем порядке день покрывается ночью; в нездешнем ночь — днем.

Святая ночь на небосклон взошла
И день отрадный, день любезный,
Как золотой ковер, она свила,
Ковер накинутый над бездной.
(Тютчев)

Вот тайна Вавилонской мудрости:

Светом полуденным ночь покрывается.

Ночь божественнее дня. «Халдеи говорят, что Бог темен» (Hippol. Philosophoum., IV, 5).

Или точнее: ночь и день равно божественны; свет и тьма в Боге — два начала в третьем — анантиизм Троичный.

XX

Вот почему для Вавилона божество наивысшее — не солнце, и даже не луна, а светило самое ночное, малое, тайное — Звезда.

Слово «Бог» по-шумерийски Dingir, по-вавилонски El, обозначается клинописным знаком пятилучной звезды. Существо вавилонских богов — звездное.

XXI

В Египте — религия дневного неба, солнечного, в Вавилоне — ночного, звездного. Но и в дневном — ночное, в солнечном — звездное.

Душа хотела б быть звездой,
Но не тогда, как в небе полуночи
Сии светила, как живые очи,
Глядят на сонный мир земной;
Но днем, когда сокрытые как дымом
Палящих солнечных лучей,
Они, как божества, горят светлей
В эфире чистом и незримом.
(Тютчев)

XXII

«Созерцая небо, отовсюду открытое, вследствие равнинности и обширности обитаемой ими страны, ассирийцы (вавилоняне) первые начали наблюдать течение звезд» (Cicero. De divinat.).

На равнинах Сенаара воздух так прозрачен и звезды так ярки, что простым глазом можно наблюдать фазы Венеры, и свет ее, как лунный, отбрасывает тень.

Здесь люди впервые подняли глаза к звездному небу.

Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.

Здесь отверзлась в душе человеческой бездна, равная бездне звездной, и душа поняла родство свое с небом: «души наши суть части неба. Animas nostras partes esse coeli» (Plin. Hist. Natur., II, XXVI; 95).

XXIII

Наблюдая движение светил, вавилоняне первые поняли, что не бессмысленный случай правит миром, а закон: «зиждется все на законе, certa stant omnia lege» (Manilius).

Основа точного знания, понятие закона родилось в вавилонской звездной мудрости. И если нашей безбожной науке суждено когда-нибудь вернуться к началам божественным, то снова пойдет она по пути вавилонскому.

XXIV

«Соединяя земное с небесным, показали халдеи во взаимном сочувствии всех частей мира гармонию, согласующую все неким созвучием мусикийским» (Philo. De Abraham, XV).

По древней клинописи:

Вещее знаменье неба на земле повторяется,
Вещее знаменье земли повторяется на небе.

Это созвучие двух миров соединяло некогда ведение с верою, науку с религией и, может быть, снова соединит.

XXV

Звездное небо — не только в душе, но и в теле человеческом.

Сохранилось вавилонское глиняное изваяние печени, kabittu, разделенное для гаданий на пятьдесят клеток, «небесных сфер». Гадания эти восходят к глубочайшей, шумерийской древности (Р. Dhorme. La relig., 294). И как далеко простиралось влияние вавилонской звездной мудрости, видно из того, что в Пиаченце (Этрурия) найдено точно такое же бронзовое изваяние (Jeremias. Handbuch, 145).

По вавилонскому учению, не сердце, а печень есть средоточие жизни в теле человека и животного. Астрологическая печень изображает планисферу звездного неба, внутреннего, живого, животного, кровью дымящегося, как ночное небо дымится звездными дымами. Кровяные шарики в теле — бесчисленные солнца в небе. В небе и в теле совершается

Круговращение великих колес,
Движущих каждое семя к цели его,
По воле сопутственных звезд.
Ovra delle rote magne.
Che drizzon ciascun seme ad alcum fine,
Secondo che le stelle son compagne.
(Dante. Purgat., XXV, 109)

Так земная судьба человека пронизана тайною звездных судеб.

XXVI