Тайна трех подруг

Снежин носился с беременной женой как с писаной торбой. Запрещал ей работать по дому и поднимать тяжести, заставлял больше есть, закармливал фруктами и опаивал соками. И все же их девочка родилась очень маленькой, всего два с половиной килограмма. Это крошечное существо даже страшно было выносить на январский мороз, и Рината прикрыла лицо малышки уголком белого «конверта» — того самого, в котором забирали из роддома новорожденную Женю. Павел протянул жене букет гвоздик, принял из рук медсестры драгоценный сверток и понес его в машину, где на заднем сиденье и состоялось первое свидание дочери с отцом, который выглядел настолько растроганным, что, казалось, вот-вот расплачется. Он откинул кружевной уголок и сказал:

— Такая маленькая, такая беленькая… Ангелочек прямо.

— Так и назовем?

— Как — так? — не понял новоявленный папаша.

— Ангелиной. Сокращенно — Лина. — Рината уже давно определилась с именем, но никак не решалась его озвучить, опасаясь, что ее выбор не будет одобрен.

Но Павел согласно кивнул головой, не сводя глаз с крошечного и безмятежного личика спящей дочери, а с переднего сиденья им улыбались Наташка и Гоша, который, перед тем как тронуться с места, вдруг уперся рукой в середину руля и дал длинный гудок.

К возвращению Ринаты домой муж приготовил ей сюрприз. В комнате появилась не только детская кроватка, но и широкая двуспальная тахта взамен вконец раскачавшихся скрипучих кроватей. Смеясь, Павел рассказывал, чего ему стоили эти нововведения. Ба запрещала выносить из дома «Верочкину память», и пришлось перетащить деревянные кровати родителей в комнату старушки, а стоящую там рухлядь с поржавевшими железными спинками — выбросить на помойку. Но и тут Ба оказывала посильное сопротивление — ее кровати были памятью о покойном муже…

Опекавшая всю жизнь чужих детей, Рината с энтузиазмом взялась за воспитание своего. Раздобыла книгу «Ваш ребенок» и принялась издеваться над малышкой строго по науке. Массировала Ангелину и закаливала, втирала в крошечное тельце масла и кремы, разговаривала с ней и заставляла слушать классическую музыку. С трех месяцев начала приучать к горшку и скоро преуспела в этом.

Подросшую Женю устроили в детский сад, но по вечерам юные мамаши поручали заботам Ба сразу двух детей. Молодежь не собиралась запирать себя в четырех стенах, и две пары — Рината с Павлом и Наташа с Георгием часто выбирались за город на пикники, ходили на концерты популярных ансамблей, посещали ставшие особо популярными в те годы дискотеки и бары. Под ярким светом цветомузыкальных огней, в режущем глаза сигаретном дыму Рината прижималась в медленном танце к разгоряченному телу мужа и громко говорила в самое ухо, стараясь перекричать рвущуюся из динамиков оглушающую музыку:

— Мы будто и не женатые, правда? Будто у нас и ребенка нет. Я к тебе отношусь не как к мужу — а как к возлюбленному. А ты? Ты меня очень любишь?

— Очень, — отвечал он.

— Несмотря на то что я стала такая толстая?

— Несмотря на то что ты стала такая толстая.

Рината кокетничала. Поправилась она всего на три килограмма, хотя и раздалась несколько вширь после родов и кормления ребенка. Но это состояние можно было назвать скорее не полнотой, а женственностью. Формы стали более округлыми, четко обрисовалась ранее едва обозначенная грудь, даже наметился небольшой животик, и она знала, что Павлу это нравился.

Иногда к компании присоединялась Лана. Это было в те вечера, когда Кафлан не мог ее навещать. Зеленоглазая блондинка все хорошела, если только это было возможно. Может, причиной тому было отменное питание (любовник забивал ее холодильник свежими отборными продуктами с рынка), легкая работа и возможности для отдыха или выгодно оттеняющие и подчеркивающие молодость и красоту фирменные одежки и французская косметика. Но скорее всего, девушка цвела от ощущения прочности своего положения и уверенности в завтрашнем дне, который, несомненно, принесет еще больше радости, чем предыдущий.

Во время летнего отдыха Кафлан свозил ее по туристической путевке в Чехословакию, и она влюбилась в эту страну. Привезла кучу фотографий (Лана у Тройского дворца, Лана в Конепрусских пещерах, Лана на площади у фонтана, у соборов Микулаша и Святого Витта) и очередную серию вечерних платьев, блузок и брюк. Ее совершенно не смущало, что следом за ними по тому же маршруту отправилась законная жена с дочерьми и этой женщине также достается своя порция любви, заботы и подарков. Была убеждена: Кафлан скоро разведется, женится на ней, и они уедут жить в этот прекрасный город Прагу насовсем.

Уверенность подкреплялась не только его обещаниями, но и тем, что из летнего отпуска вместе с массой впечатлений она привезла с собой, вернее, в себе, еще кое-что. Лана ждала ребенка и твердила, что, в отличие от подруг, она-то уж точно родит своему мужчине сына. Ведь все они мечтают только о наследнике, даже если делают вид, что любят своих дочерей!