Тайна тринадцати апостолов

Он отчетливо увидел другую комнату, несколько меньшую, чем библиотека. Комната эта была обставлена дорогой и красивой флорентийской мебелью, в глубине ее был альков, закрытый тяжелой портьерой из богато расшитого лионского бархата. В камине, облицованном черным мрамором, жарко пылал огонь. Подле этого камина стояли граф Фоскари и его гость адмирал. Патриции о чем-то беседовали, причем по их лицам и бурной жестикуляции видно было, что они ссорятся или по меньшей мере спорят о чем-то важном, спорят и не могут прийти к согласию.

Мастер Якопо хотел немедленно отстраниться от глазка — ведь подглядывать за людьми грешно. Однако в поведении двух патрициев было что-то столь интригующее и драматичное, что он не мог оторваться от этого зрелища. Ему хотелось запомнить их позы, выражения их лиц, чтобы позднее зарисовать их хотя бы углем, а затем использовать в одной из картин — такие позы и жесты были бы уместны в сцене бичевания Христа или в «Изгнании торгующих из Храма».

Однако сцена, свидетелем которой он невольно оказался, оборвалась сама собою: граф Фоскари что-то резко сказал адмиралу, повернулся и вышел из комнаты, напоследок хлопнув дверью.

Теперь уж не было смысла наблюдать за соседней комнатой. Мастер Якопо бросил в глазок последний взгляд… и застыл в изумлении: портьера, которая закрывала альков, неожиданно откинулась, и из-за нее показался еще один человек.

Это был некто в карнавальной маске. В мрачной и зловещей маске Чумного Доктора.

Несомненно, это был тот самый сбир, который преследовал мастера Якопо от самой его мастерской.

Выходит, понял мастер Якопо, сбир тайно присутствовал при разговоре адмирала с графом Фоскари…

Для адмирала появление сбира не явилось неожиданностью. Он что-то резко сказал сбиру, тот столь же резко ответил, приблизился к адмиралу и произнес длинную фразу. При этом черный клюв его маски уткнулся прямо в шею адмирала, как будто огромная черная птица клевала его.

Адмирал отшатнулся от человека в маске, опустил глаза, затем кивнул, словно на что-то соглашаясь.

Только теперь мастер Якопо сумел оторваться от странной сцены. Он поставил книгу на место и отошел от шкафа.

И сделал это весьма своевременно: дверь библиотеки беззвучно отворилась, и в нее торопливо вошел граф Фоскари. Лицо его было бледно, глаза печальны.

— Извините, друг мой, — проговорил граф с непривычной мягкостью, — я вынужден был оставить вас. Надеюсь, вы здесь не скучали.