Тайна тринадцатого апостола

— Именно. Двадцать две. Тогда я задал себе первый вопрос: почему в начале и в конце текста стоят альфа и омега?

— Об этом ты уже говорил, на мраморе выбит символ нового миропорядка, нерушимого на веки вечные.

— Да, но мне удалось продвинуться намного дальше. Каждая строка в отдельности не имеет никакого смысла, но, пересчитав число знаков — то есть и буквы, и пробелы, — я заметил, что все они одинаковы по длине и содержат двадцать четыре знака. Первый вывод: это своего рода цифровой код, основанный, так сказать, на символике чисел, она ведь была очень широко распространена в античности и раннем Средневековье — излюбленный конек, можно сказать.

— Цифровой код? А что это такое?

— Ну ты знаешь, что 12 и 12 в сумме дают 24?

Лиланд присвистнул сквозь зубы:

— Преклоняюсь перед твоим гением, потратить целый день, чтобы прийти к такому результату!

— А ты погоди зубоскалить. Цифровая основа этого кода — число 12, которое в Библии символизирует превосходство избранного народа: двенадцать сынов Авраама, двенадцать колен Израилевых, двенадцать апостолов. Но если двенадцать означает превосходство, то удвоение этого числа говорит о превосходстве абсолютном. К примеру, в Апокалипсисе Бог на престоле своем нам явлен в окружении двадцати четырех старцев — снова дважды по двенадцать. Каждая строка надписи содержит это же число знаков, следовательно, она абсолютно совершенна. Но, для того чтобы все строки были безупречны, в тексте «Кредо» не хватает двух букв. Чтобы восполнить их недостаток, потребовались альфа в начале и омега в конце. Таким образом был достигнут двойной результат, поскольку одновременно вводился прозрачный намек на Апокалипсис святого Иоанна: «Я альфа и омега, начало и конец». С помощью такого цифрового кода текст утверждает новый нерушимый миропорядок. Ты следишь за моей мыслью?

— Пока удается.

— Если дважды двенадцать символизирует абсолютное совершенство, его возведение в квадрат — 24 раза по 24 — это уже вечное совершенство: в Апокалипсисе стены небесного Иерусалима, вечного града, имеют размер сто сорок четыре локтя, то бишь двенадцать в квадрате. Чтобы выражать идею вечного совершенства согласно этому коду, «Кредо» должно было бы состоять из двадцати четырех строк по двадцать четыре знака каждая, тогда был бы идеальный квадрат. Согласен?

— Но ведь там всего двадцать две строки!

— Вот именно. Для безупречного квадрата не хватает двух строк. Так вот, установлено, что текст, принятый на Никейском соборе, содержит двенадцать символов веры. Древнейшая легенда гласит, что на тайной вечере, за той последней трапезой в высокой зале, каждый из двенадцати апостолов письменно изложил свой символ веры. Это наивно считалось доказательством того, что «Кредо» исходит непосредственно от апостолов. Двенадцать апостолов, двенадцать символов веры в двенадцати фразах, каждая из которых состоит из двух строк по двадцать четыре знака; исходя из требований цифрового кода, должен получиться идеальный квадрат — двадцать четыре строки по двадцать четыре знака. А тут, как видишь, всего двадцать две строчки, квадрат не совершенен, не хватает одного апостола!

— К чему ты клонишь?

— Когда в вечер последней трапезы они вошли в высокую залу, их с Иисусом было двенадцать, да еще хозяин дома, возлюбленный ученик, всего тринадцать свидетелей. Посреди трапезы Иуда ушел, чтобы подготовить арест Учителя, теперь с ним осталось двенадцать человек. И один из этих двенадцати — тот, кого потом безжалостно вычеркнут из всех текстов, сотрут из памяти. Значит, он не мог войти в число апостолов — тех, кто на своих свидетельствах будет строить церковь. Его любой ценой следовало отодвинуть в сторону, устроить так, чтобы мир на веки вечные забыл, что он был одним из Двенадцати. Если бы в тексте было двадцать четыре строки, пришлось бы признать, что в «Кредо» вошел и его символ веры. Это бы подтвердило подлинность его свидетельства наравне с прочими. Две недостающие строки, Ремберт, это опустевшее место того, кто возлежал рядом с Учителем вечером в четверг 6 апреля 30 года, но был отвергнут группой Двенадцати в пору основания церкви. Перед нами неявное признание, что он был возле Иисуса, этот тринадцатый!

Отец Нил открыл свою папку и вынул оттуда ксерокопию коптскою манускрипта. Протянул ее Лиланду:

— Вот мой перевод первой фразы: «Устав веры двенадцати апостолов несет в себе семя разрушения». Иначе говоря, если бы к свидетельствам одиннадцати апостолов добавилось свидетельство возлюбленного ученика, то есть если бы здесь вместо двадцати двух строк было двадцать четыре, «Кредо» и церковь, на нем возведенная, рухнули бы. Этот текст, в VIII веке выбитый на мраморной плите, сообщает об отвергнутом тринадцатом апостоле. Многие после него на протяжении столетий противились обожествлению Иисуса, но никого из них не преследовали даже после смерти, причем упорно и ожесточенно. Похоже, он был чем-то особенно опасен, и, я думаю, не разобрался ли отец Андрей в этом. И не это ли открытие привело его к гибели?

Лиланд встал, взял на рояле несколько аккордов.