Тайна трёх государей

Салтаханов разглядывал горнолыжную куртку, наброшенную на плечи Одинцова, и джинсы, заправленные в высокие ботинки.

– Где-то я это уже видел. Вы же раньше, помнится, костюмы носили?

Двое в штатском привели Владимира.

– Я требую объяснений. – Он отряхнул с груди снег и протянул Салтаханову паспорт. – Мы сотрудники посольства Израиля. У нас дипломатический иммунитет. Проверьте наши документы и предъявите, пожалуйста, свои.

– Ситуация сложная. – Салтаханов заглянул в паспорт, но не отдал обратно, а стал похлопывать им по своей ладони. – В вашей машине находятся два гражданина Российской Федерации, которых вы явно удерживаете силой. Господина Одинцова вон как скрутили. И господин Мунин, по-моему, тоже путешествует с вами не по собственной воле. В российском законодательстве это называется незаконным лишением свободы. Такие действия уже ставят под вопрос ваш иммунитет. А похищение двух человек, да ещё в составе группы, да ещё по предварительному сговору – это вообще особо тяжкая статья. О незаконном хранении оружия я даже не говорю. По уму полагается передать вас в руки полиции.

– А вы не полиция?

– Отвечу уклончиво: сейчас – нет, не полиция, – сказал Салтаханов. – Думаю, надо сделать вот что. Вы добровольно освободите этих граждан, а сами продолжите знакомиться с достопримечательностями Петербурга и его окрестностей. Мы их подкинем в город и стволы заберём для вашей же безопасности. Если что не так – жалуйтесь.

Владимир помешкал и взял паспорт, который протянул ему Салтаханов. Академики вчетвером вытащили из машины связанного Одинцова и откинули сиденье, чтобы Мунин мог выбраться.

– У них был регистратор, – один из академиков показал Салтаханову мини-камеру, сорванную с кронштейна под лобовым стеклом «лендкрузера».

– Хорошо, – кивнул Салтаханов. – Ключики от машины в снег забросьте, пусть поищут. Только не слишком далеко, чтобы не околели. Они же с юга… и всё-таки наши гости. Поехали!

Развязывать Одинцова никто не собирался. Его пронесли мимо Владимира.

– Приятно было увидеться, – сказал Одинцов.

Владимир не ответил. Следом один из академиков провёл Мунина, крепко держа за локоть. Историк просто кивнул на прощание.

– Не знаете, зачем они возят книги в багажнике? – спросил Салтаханов, шагая рядом с Одинцовым. – Набито битком.

– Книги? Понятия не имею. Говорят, евреи – читающая нация, – ответил Одинцов так, чтобы слышал Мунин: нельзя складывать все яйца в одну корзину, пусть лучше библиотека Вараксы побудет у Владимира. – А наши документы они вам вернули?

– Ещё бы.

Трейлер резво взял с места. За ним тронулись микроавтобусы с автоматчиками. Последний микроавтобус конвоировали «тахо» и два седана. Освобождённые израильтяне, отряхнувшись от снега, бережно перенесли раненого в «лендкрузер». Владимир с напарником проводили взглядом караван академиков и полезли в кювет – искать выброшенные ключи.

Одинцова и Мунина сопровождал в третьем микроавтобусе сам Салтаханов.

– Поедем на моей машине, если не возражаете, – сказал он Одинцову. – А вашу отгонят куда надо.

– Вы очень убедительно говорили про незаконное лишение свободы и похищение. Может, развяжете меня наконец?

Салтаханов сидел в салоне напротив и не сводил с Одинцова глаз.

– Будь моя воля, я бы вас покруче упаковал. Мне известно про КУОС и прочее, так что сидите смирно.

– То есть виски мне тоже не видать?

– Я привык возвращать долги, – помолчав, ответил Салтаханов.

36. на плечах великих старцев

По ходу лекции профессор уделил Ковчегу Завета совсем немного внимания.

В несколько минут он продемонстрировал на экране варианты реконструкции древнего артефакта и объяснил, почему есть основания считать его уникальным источником энергии – от простого электрического конденсатора большой ёмкости до переносного ядерного реактора неизвестной конструкции.

– Примечательно, что это устройство веками работало без подзарядки. Ветхозаветные тексты сохранили подробные описания того, как оно вело себя и какое воздействие оказывало на людей. Даже правила техники безопасности при обращении с Ковчегом Завета там изложены на редкость подробно и выглядят вполне современными, – говорил Арцишев, шагая вдоль кафедры. – Мы ещё вернёмся к этой теме, и я надеюсь, что господа священнослужители поделятся своими знаниями.

Пётр Капица.

Лев Ландау.

Абрам Иоффе.

Вместе с остальными слушателями Ева проследила жесты профессора: он указал на бородатого православного попа в рясе, который поглаживал крест на груди, и на пожилого католика в строгом тёмном костюме с белым воротничком, севшего по другую сторону аудитории.

– Наверняка у всех присутствующих найдутся вопросы к знатокам священных текстов, – добавил профессор. – Хотя бы для общего развития. Что же касается материй, которые мне известны намного лучше…

Тут он убрал с экрана изображение золотого ящика с крылатыми херувимами на крышке и принялся энергично менять слайд за слайдом. Ева сосредоточилась на рассказе о трудах знаменитых советских учёных. Зазвучали известные ей фамилии: Курчатов, Капица, Ландау, Келдыш, Иоффе…