Тайна царского фаворита

– Анюта, а насколько широкий круг людей посвящен в ваши семейные тайны? Даже если тебе никогда не приходило в голову, что клад пращура – реальность, то вполне возможно, это пришло в голову еще кому-то, узнавшему о ларце великом… Не исключено, что сведения о подарках императрицы твоему прапрадеду сохранились в каких-нибудь исторических анналах и попались на глаза чужим людям? Может быть, и призраков никаких тут никогда не существовало? А всего лишь знатоки старинных преданий, движимые алчностью, ищут клад царского фаворита?

– Логично, – согласилась Аня. – Но вот только почему тогда вокруг нашей усадьбы гибнут женщины? Как соединить охоту за сокровищами и убитых девиц? Этот факт уж никак нельзя применить к нарисованной тобой картине. Мотивов нет.

– Если мы не знаем мотивов убийств, это не значит, что их нет, – ответила Леля. – Ладно, давай дочитаем записки до конца. Тут опять две страницы склеились, переверни…

Их Императорское Величество Государь наш гневаться изволили на сии мои дерзновенные слова и приказали меня в кандалы…

… под пытками признался, что сочинил-де небылицы от самолюбия и мнимой похвалы от людей, паче осмелился сказывать дерзновеннейшие и оскорбительные слова, касающиеся до пресветлой памяти особы Ея Императорского Величества, почившей в Бозе матушки Екатерины…

Бывшее со мной признаю действием нечистого духа, врага человеческого, что смущает людей и прельщает их, ибо те слова дерзновенные, кои за лучшее было бы в тайне хранить, все одно истинны, а не облыжны… Слаб человек.

… аза сие дерзновение и буйственность, яко оскорбитель высочайшей власти, повинен смертной казни.

… и готовил себя за многия вины не токмо к мучению, но и к смерти.

Но их Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволили вместо заслуженной кары посадить меня в Шлисселъбургскую крепость с приказанием содержать под строжайшим караулом так, чтобы я ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел…

Сие пишу и на Господа уповаю, что дозволит мне сего покаянного сочинения никому не разглашать, кроме возлюбленной супруги моей, пред коей вина моя тяжка и безмерна есть, и наследников, кои ныне в малолетстве пребывают, но коль скоро в возраст войдут, к отцову сочинению обратятся, ибо возжелают того…

Молю моих наследников: примите все то, что я оставляю вам, ибо вину свою я тяжко искупил, чем и богатства мои очистились. А тайное место, в коем сокровище сие пребывает, супруге моей ведомо…

–  Интересно, воспользовалась ли твоя прапрабабушка сокровищем, раз уж место его сохранения было ей ведомо? – спросила Елена.

– Может быть, и побрезговала, – скептически предположила Аня. – Я бы на ее месте не захотела воспользоваться подобной подачкой. Во всяком случае в семейных хрониках не сохранилось никаких преданий об обретении и использовании клада кем-либо из моих предков. Но на месте этой несчастной прапрабабушки мне было бы и думать противно о таком наследстве.

– А на своем? – тут же поинтересовалась практичная Елена Сергеевна.

– На своем? – переспросила наследница сокровищ. – Не знаю, я как-то не думала.