Тайна царствия

– Значит, эти плечи перенесли крест живого Бога! – вымолвил он, похолодевшим от ужаса голосом. – Не стану с тобой спорить и возражать: сердце подсказывает мне, что ты говоришь правду. И он дважды посмотрел на меня! Конечно, мне приходилось слышать о новом проповеднике, учение которого вызвало беспорядки, но я не усмотрел никакой связи между ним и человеком, который шел, спотыкаясь, с терновым венцом на голове на казнь через распятие. До тех пор пока на холме мне не прочли табличку над его головой, – сам я совершенно не умею читать! – я не понимал, что это был тот самый Иисус, о котором я столько слышал и верил в эти рассказы лишь наполовину; жизнь превратила меня в скептика, и чудеса, которые он творил, не впечатляли меня. Однако мне поведали историю начальника сборщиков налогов и даже назвали его имя – Закхей. Он взобрался на смоковницу, чтобы взглянуть на нового раввина, а тот приказал ему слезть на землю и после этого посетил его дом! Как только новый Учитель ушел, Закхей раздал половину своего имущества беднякам и вернул вчетверо больше тем, кого обманул, пользуясь своими полномочиями. Таким образом, махинации были раскрыты, его потащили на суд, но затем, признав слабоумным, отпустили, лишь изгнав его с занимаемой должности. Не трудно поверить в то, что человек, обладающий определенной силой, может исцелить паралитика, но заставить человека поделиться своим имуществом с обездоленными кажется мне необычайным чудом! Честно говоря, мне очень хотелось бы повидать этого мытаря, чтобы услышать от него самого, что такое мог сказать Иисус, когда был у него, и понять причину подобной перемены. Я имею дело с римлянами и стал прагматиком, несмотря на греческую философию.

– Ты говоришь о золоте, – поспешно заметил я – Давай сейчас же отправимся в Иерихон, чтобы повидать этого Закхея. Возможно, Иисус научил его чему-нибудь такому, посравнению с чем материальные богатства теряют всякое значение. Подобная тайна достойна того, чтобы отправиться на ее поиски. Разве ты сам не говорил, что один его взгляд лишил многое своего прежнего значения в твоих глазах?

– Как бы быстро мы ни шли, Иерихон находится в одном дне пути, а сегодня – канун шабата, – возразил Симон. – Кроме того, мне совершенно не хочется выезжать из Иерусалима в эти дни: если то, что он воскрес, верно, то здесь мы находимся ближе всего к царству, о котором ты говоришь с таким подъемом. По крайней мере, именно это подсказывает мне мой скудный рассудок.

Поскольку ученики Иисуса сами не решались покинуть Иерусалим в ожидании чего-то, что должно было произойти, мне пришлось признать, что он был прав.

– Мы сейчас в равном положении, потому что по воле случая оказались свидетелями того, что случилось. Только случай ли это? Я так больше не думаю, потому что именно нам обоим приходится искать новый путь с определенной целью. И каким бы он ни был, мы оба оказались задеты за живое и не сможем обрести покой, пока для себя не прольем свет на эту историю.

– У меня уже был готовый путь, – простонал Симон Киринейский. – Но теперь я не чувствую себя свободным и бьюсь, словно рыба, угодившая в сеть. Я никогда не стремился к вечной жизни, которую фарисеи пытаются заполучить, строго следуя малейшей букве закона, и я повидал столько смертей рабов, что в вопросе о вечной жизни скорее присоединился бы к саддукеям, которые не питают подобных иллюзий. В своей синагоге мы не обсуждаем этой темы, поскольку наши проповедники склонились на сторону александрийских эрудитов. То, что я видел собственными глазами, заставляет меня немного верить в магию, будь она белой или черной. Раздавая милостыню и следуя закону в разумных пределах, я нахожу умиротворение для своей души, прекрасно зная этот безжалостный и исполненный ненужной жестокости мир. Однако я сомневаюсь, что можно обрести вечную жизнь, совершая добрые поступки: двуличный человек не сможет обмануть Бога, даже если будет звонить в колокольчик, когда подает милостыню. Короче говоря, я не верю ни в какую жизнь после смерти: ни в жизнь теней, о которой говорят греки и римляне, ни в перевоплощение после смерти в петуха, в чем меня пытались убедить в Киринее, в той самой Киринее, где на поимку беглых рабов выпускают голодных собак, привыкших питаться только мясом закованных в цепи людей!

Он погрузился в собственные воспоминания.

– На большие африканские плантации приезжали люди из самого Рима, чтобы изучить организацию работы, подсчитать, во что обходится дешевая сила рабов, и даже прикинуть, как сделать так, чтобы наиболее крепкие женщины рожали детей от самых сильных мужчин. Но к чему ворошить прошлое, если теперешняя свобода не приносит мне больше радости!

Крепкое вино, которое он предложил, ударило мне в голову так, что я не сумел этого почувствовать.