Тайна Цебельдинской долины

Об отдельных штрихах местной социальной жизни можно судить и по уже неоднократно цитировавшимся трудам византийских авторов Прокопия Кесарийского и Агафия Миринейского. Прокопий, например, сообщает, что в Цибилиуме имелся «начальник крепости» [3, 403], по-видимому представитель местной родоплеменной верхушки. Агафий, описывая события в Апсилии и соседней с ней Мисиминии, отмечает, что апсилы и мисимияне были близкими «по образу жизни» [2, 119]. Во всем последующем, весьма обстоятельном описании Агафия нет никаких данных о существовании единоначалия у мисимиян. В то же время сам характер их поведения позволяет предполагать существование здесь какой-то коллективной власти (народного собрания или совета старейшин).

Обращает на себя внимание воинственный облик всего мужского населения древней Цебельды. Здесь неукоснительно соблюдался уже упомянутый выше принцип «каждый боеспособный мужчина — воин»; из столетия и столетие в очень высоком темпе развивается боевое оружие, меняется его ассортимент. «В потусторонний мир» мужчина уходил в полном боевом облачении, часто с конем; вплоть до VII в. мужчины различных семей внутри рода обладают примерно одинаковым снаряжением. Все это позволяет определить социально-политический строй древних цебельдинцев как «военно-демократический». Характеризуя такого типа строй, Ф. Энгельс писал: «Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни» [1, 164].

Таким образом, имеющиеся данные могут говорить лишь о том, что на всем протяжении существования цебельдинской культуры ее носители были объединены в крупных населенных пунктах по родовому признаку. Вместе с тем здесь достаточно четко прослежены черты [103] разложения основ родового строя, о чем в первую очередь говорит выделение семейных кладбищ. Во всяком случае, в нашем распоряжении пока нет никаких данных, свидетельствующих, что уже с IV—V вв. в Цебельдо существовали какие-то «господствующие классы» [9,1 229], которые могут быть связаны с ранней стадией феодализма [7, 8]. Мы наблюдаем лишь характерные черты строя «военной демократии».

Родовой строй древних цебельдинцев представляется несколько усложненным, деформированным, в основе чего следует видеть результат воздействия античного мира, органической, хотя и периферийной частью которого была Цебельда на протяжении многих веков.

В основе деформированности общественного строя Апсилии можно усматривать ряд обстоятельств, среди которых в первую очередь необходимо указать на военизированную специализацию ее населения, обусловленную буферной ролью Апсилии в системе обороны границ Римско-Византийской империи. Тесные политические и культурные связи с Римом, а затем его преемницей Византией вызвали некоторую однобокость внутреннего развития страны, что выразилось, в частности, в невнимании к своей экономике — все лучшие для обработки земли ушли под кладбища. Свою роль, по-видимому, сыграла и различная хозяйственная специализация поселений в зависимости от их географического расположения — одни, протянувшиеся вдоль древнего пути и более богатые, были военизированы, жители других, на периферии страны, в большей мере занимались земледелием и скотоводством. Обращает на себя внимание и независимость граждан Апсилии, о чем говорит обилие вещей в могилах при отсутствии реальных следов имущественной дифференциации. Судя по всему, местные военачальники и совет старейшин с успехом могли тормозить развитие этой дифференциации, поскольку разорение и обогащение воинов были обычно связаны с дальними походами и завоеваниями. Апсилы же, хотя и были воинственны, в условиях буферной специализации своей страны этого качества открыто не проявляли.

Любопытно, что аналогичные цебельдинским по своему характеру поселения выявлены и в Северной Болгарии. Это тоже горные крепости с лабиринтами однотипных лачуг и с богатым населением. Полагают, что это [104] были готы-федераты, находившиеся на пограничной службе у Византии и образовывавшие, следовательно, еще один буфер на ее границе. На рубеже VI—VII вв. они были разбиты аварами и славянами.

В отличие от апсилов их соседи лазы и особенно абазги придерживались более независимой политики, их социальная структура развивалась равномерно, в их среде раньше проявилось расслоение, появились «князья». Они чаще терпели поражения в войнах, но их самостоятельность сослужила им добрую службу впоследствии, когда встал вопрос о том, кто выживет, а кто погибнет. Положение апсилов было не лучше, но зато они всегда чувствовали рядом сильного союзника. И когда этот союзник в условиях арабских нашествий отдалился, на передний план выступили черты архаизации строя Апсилии, что и привело в конечном счете к поглощению ее населения и территории в середине VIII в. усилившимися абазгами. [105]

Глава III. Во что они верили? Как выглядели?