Тайна турецкого паши

«Уважаемая госпожа Соловьева! – прочитала Ника. – Государственный нотариус Джапаридзе просит Вас явиться 3 декабря 2019 года к 12.00 в нотариальную контору по адресу ул. Казанская, дом 7 для оглашения завещания Джовановича Дмитрия Васильевича, умершего 29 августа сего года».

И подпись. Очевидно, этого самого нотариуса, как его там – Джапаридзе.

– Что такое? – Ника недоуменно перевернула листок, на обратной стороне ничего не было. – Откуда это?

– Дай сюда! – Самозванец вырвал у нее из рук письмо и прочитал его вслух. – Надо же, наследство! Ника, да ты богатая!

– С чего ты взял, что там деньги? – заговорила свекровь. – Мало ли там что… И кто такой этот Джованович?

– Мой отец… – тихо ответила Ника.

Сколько себя помнила, они жили вдвоем с мамой. Но в свидетельстве о рождении действительно стояла у нее эта фамилия – Джованович. И отчество его – Дмитриевна. На ее вопросы мама отвечала, что они с отцом развелись, когда Ника была совсем маленькая, что он уехал в большой город, потому что здесь, в провинции, ему было скучно.

Мама была женщиной здравомыслящей и никогда не обманывала свою дочку, не внушала ей несбыточные надежды, не обещала ей, что папа вернется и заберет их в большой город. Что уж между ними вышло, она никогда не рассказывала, но знала, что он не вернется, не сразу, но поняла это твердо. Потом Нике надоело спрашивать, она поняла, что маме это неприятно. Денег никаких от отца не приходило, ни по почте, ни на карточку. И теперь вот, когда мамы уж и на свете нет…

Ника вспомнила, как жили они вдвоем, в общем-то, небогато жили. Мама, конечно, старалась сделать ее жизнь сносной, одевала получше, подарки делала. В общем, Нике не на что было жаловаться. Но вот потом, когда мама стала болеть… Если бы жили в большом городе и вовремя сделали операцию… И денег жутко не хватало. И самое главное – Ника была совершенно одна, не с кем было разделить заботы. И горе потом не с кем разделить.

Она про отца и не думала никогда, фамилию его начала забывать, как паспорт получила. Ничего их не связывало, только отчество. И вот вдруг наследство. Что там – квартира, наверное…

«Мне от него ничего не надо, – с неожиданной злостью подумала Ника, – черт бы с ним совсем, знать его не желаю».

Тут до нее дошло, что раз ее приглашают на оглашение завещания, стало быть, ее отец умер. То есть общаться с ним ей не придется. Тогда тем более не нужно ей никакого наследства.

– Нужно идти, – засуетилась свекровь, – если поторопитесь, то как раз успеете.

Ника поглядела на нее внимательно.

Уж очень деловито свекровь приняла новость о наследстве. Не стала удивляться, ахать, размахивать руками, вопрошать громко, откуда что взялось, не стала спрашивать, кто такой ее отец, где он жил и вообще, что Ника о нем знает… Ах да, Сережа, наверное, ей рассказывал, что Ника росла без отца. И тут вдруг отец проявился. Очень кстати, как раз вовремя прилетела она в Петербург.

Она повертела конверт в руках. Помятый немножко, он все-таки провел какое-то время в кармане у этого самозванца.

– Что смотришь? – вскинулся он. – Сказал же – не читал я письма! Не открывал!

– Сергей… – предостерегающе сказала свекровь.

И точно, зря он это сказал, потому что Ника уверилась, что письмо он наверняка вскрывал. Вот не было у нее доказательств, но точно знал он, что в письме!

– Деточка, – снова залебезила свекровь, – поторопись, в официальное место опаздывать не стоит.

Ника кивнула и засобиралась, решив, что подумает обо всем позже, а то и правда как бы не опоздать.

– Где это – Казанская улица?

– Сережа отвезет, – влезла свекровь, – он город хорошо знает.

Ника отвернулась. Да, получается, что без этого типа ей не обойтись пока. Ну, хоть какая-то от него польза.

В машине он сразу же включил радио, и Ника была этому рада – не нужно разговаривать. Она осторожно посматривала на него сбоку. Он ей ужасно не нравился. Ну, никак она не могла увлечься этим мужчиной. А свекровь называет его Сергеем, значит, она тоже играет свою игру. Что же с Никой случилось? В какую историю она влипла? И совершенно не с кем посоветоваться и не к кому обратиться. Значит, нужно быть осторожней. И хитрее.

– Казанская, – сказал самозванец. – Вон контора нотариальная.

Ника со спутником вошли в холл, точнее, в приемную. За столом сидела женщина лет сорока, худощавая брюнетка с узкими, плотно сжатыми губами, длинным носом и близко посаженными глазами. Видимо, секретарь нотариуса.

Нике показалось, что она как-то странно взглянула на ее спутника – называть его Сергеем она по-прежнему не могла. Даже мысленно. Особенно мысленно.

Брюнетка поспешно отвела глаза от мужчины, перевела взгляд на Нику и сухо проговорила:

– Представьтесь, пожалуйста.

Ника растерялась, и этот тип опередил ее:

– Вероника Дмитриевна Ломакина.